Воспоминания о Викторе Платоновиче Некрасове

Нина Новоселицкая

Новоселицкая Нина Мироновна (15 ноября 1926, Киев — 1 августа 2014, там же) — редактор, журналист, режиссер радио, переводчик. Заслуженный деятель искусств Украины (1996). Лауреат премии «Киевская пектораль» (2002). Заведующая редакции театра и радиопостановок Национальной радиокомпании Украины (1962-2002). Член Национального союза журналистов Украины (c 1959). Член Союза театральных деятелей Украины (c 1981).

В 1948 году окончила филологический факультет Киевского университета им. Т. Г. Шевченко. Дипломная работа была посвящена пьесе Антона Павловича Чехова «Дядя Ваня» и ее сценической истории.

После окончания университета работала в газете «Радянське мистецтво» и журнале «Советская Украина».
Автор множества публикаций в газетах и журналах, в основном посвященных проблемам театра. Печаталась в альманахе Академии искусств «Художественные горизонты».
Сорок лет работала на Национальном радио Украины, возглавляла редакцию театра и радиопостановок.
Важнейшие среди многочисленных передач — авторские программы «Театр у микрофона», «Театральные горизонты» и «О тех, кого помню и люблю». Для создания последней — об актерах и режиссерах — понадобился не только определенный опыт, но и личные знакомства с героями, переписка. Некоторые имена из тех, кому посвящены эти программы: Г. Товстоногов, Ю. Любимов, Я. Геляс, В. Добровольский, В. Чистякова, А. Гашинский, Н. Ужвий, А. Эфрос, Е. Пономаренко — всего более ста передач.
Как редактор и режиссер радио записала более ста театральных спектаклей и радиоспектаклей.
Нина Новоселицкая — является автором монографии «Ольга Кусенко» (1983), главы о режиссере К. П. Хохлове в книге «Есть три эпохи воспоминаний», публикации военных дневников Ю. С. Лаврова в сборнике «Искусство в боевом строю» издательства «Искусство» (1985), книги «Поворот ключа. Штрихи к портрету М.Ю. Резниковича» (2005).
К 85-летию Национального академического театра русской драмы им. Леси Украинки в альманахе «Театр» опубликовано три эссе Нины Новоселицкой о Ю. С. Лаврове, В. М. Халатове и Е. Э. Опаловой (2011).
В 1984 году перевела на украинский язык книгу «Елена Муравьева».
Работала над созданием фонотеки по темам, которые изучает Центр Леся Курбаса.
Сотрудничает с компанией «Аудио-электронная литература». Выпущено два её диска «Театр Леси Украинки» и др. диски по театральной тематике.
В 2012 году в Национальном академическом театре им. И. Франко состоялась премьера спектакля «Жона є жона», инсценировка Валентина Козьменко-Делинде по рассказам Антона Чехова в переводе с русского на украинский язык Нины Мироновны.

Не забуду

«Iзгой. Вiктор Некрасов у спогадах сучасникiв». — К. : Дух i Лiтера — 2014, с. 88—92

Прошу прощения, начну с себя. Дело в том, что перед тем, как я нашла свое дело, название которого точно и лаконично — «Радиотеатр», я поработала в прессе. Кстати, немало — в журнале «Советская Украина» (он уже давно назывался «Радуга» — и впрямь, какая же Украина советская?) десять лет. Пришла туда с самого начала существования журнала и, хотя много занималась корректурой — а ведь с отличием окончила Университет — и литературным редактированием (журнал-то русский, приходилось заботиться о языке), много писала, дружила с сотрудниками и авторами, не пропускала всяческих собраний и заседаний редколлегии.
Так вот, членом редколлегии был Виктор Платонович Некрасов. Весьма известный, главным образом, как автор одного из самых знаменитых произведений о войне «В окопах Сталинграда», за которое был удостоен Сталинской премии, правда, второй степени. Но Бог с ней, с этой степенью. Помню, один умный человек сказал, что если бы существовали такие весы, на которые можно было бы положить художественное произведение, а чаша бы опускалась при малейшем слове неправды, то в случае прозы Некрасова, его «Окопов», они были бы волшебно неподвижны. Ни слова фальши.
Это в самом деле так. Прекрасно, что существует достойная кинематографическая версия «Окопов», названная лапидарно ярко «Солдаты». Именно в «Солдатах» сыграл одну из своих прекрасных ролей и, подумать только, в начале творческого пути, Иннокентий Михайлович Смоктуновский. Не забыть Фарбера Некрасова и Смоктуновского — умнейшего, скромнейшего труженика Великой Отечественной.
Некрасов принял этот фильм режиссера Иванова, даже сыграл в нем эпизод, и, говорят, со Смоктуновским встречался и впоследствии.
Интересно, к слову, вспомнить, что, увидев именно этот фильм, этого Фарбера, Георгий Александрович Товстоногов пригласил тогда мало кому известного Смоктуновского в свой театр — Большой драматический, где Иннокентий Михайлович сыграл, может быть, главную роль своей жизни — князя Мышкина в «Идиоте» Достоевского. Думаю, Виктор Некрасов не пропустил этого события.
Впрочем, он вообще любил театр. Можно сказать, был театралом всю жизнь. А уж в изгнании очень скучал по своим театрам. Знаю, что бывал на гастрольных спектаклях за рубежом Юрия Любимова и Анатолия Эфроса.
Оно и понятно. В юности, будучи студентом строительного института и защитив дипломный проект по архитектуре, закончил также студию при нашей Русской драме. Был, что греха таить, ее не очень прилежным студентом, но своего главного наставника Ивана Платоновича Чужого нежно любил, впоследствии даже писал о нем. Учился Виктор Платонович в студии на одном курсе с очень близким мне впоследствии человеком, великолепной актрисой Анной Васильевной Литвиновой, легендарной исполнительницей роли Долорес в «Каменном властелине» Леси Украинки. Уже через годы — после войны — успев поработать в довоенных театрах, Некрасов захаживал к ней на Пушкинскую в коммуналку. Там я его встречала, очень доброжелательного, но с неостывшей памятью о фронте. А Нелли — так все звали Литвинову — рассказывала мне о его безусловном актерском даре, обещавшем многое. Знаю, что в студийные годы он работал над ролью Хлестакова...
После фронта, ранений и госпиталей Виктор Платонович вернулся в Киев, но ни к архитектуре, ни к театру не возвращался.
И вот тогда-то и начался его литературный труд, принесший великие плоды.
Виктор Платонович еще во время войны вступил в партию, через годы раскаявшись, отказавшись от этого и не раз сурово осудив ее дела. Но в те годы, о которых я сейчас вспоминаю он был дисциплинированным завсегдатаем всех партийных сборищ в Союзе писателей. На некоторых открытых собраниях бывала и я работая в «Советской Украине». Так вот, меня всегда поражали эпизоды некрасовских выступлений. Остро политические и зачастую остро критические, они как бы повисали в спертом воздухе этого писательского зальчика. Странно, ему не возражали. Однако, вот он заканчивал, и после небольшой паузы советско-коммунистическое действо продолжалось, как будто не было некрасовских слов. Но он все более раздражал и действующих лиц писательской верхушки, и повыше — власть имущих. И своим разоблачением фактов советской действительности, и легендарной борьбой за сохранение памяти об ужасе Бабьего Яра, и правдой о царящем в Украине антисемитизме, и трезво обличительной оценкой чешских событий, и защитой Булгакова, пропагандой его творчества, еще, еще...
Все это копилось, закончилось исключением из партии, обысками, конфискацией рукописей и, в конце концов, насильственным изгнанием из страны 12 сентября 1974-го.
А я все же снова вернусь назад — несколько эскизов еще киевского периода.
Вот маленький, приятный для меня.
Редакция «Советской Украины» тогда находилась в подвальчике на углу Владимирской и площади Оперного театра. Там, на Владимирской, я как-то встретила Виктора Платоновича.
— Нина, — говорит он, — знаете, вы похожи на Наргис, — и улыбается.
Наргис — актриса, которая играла главную женскую роль в популярнейшем тогда фильме «Бродяга». Конечно, приятно, дама красивая, но индийское кино...
И все же спасибо Некрасову, хотел сделать приятное.
Мы часто встречались с Виктором Платоновичем в доме нашего общего друга Рюрика Немировского, поэта и музыковеда. Прекрасный собеседник, Некрасов умел рассказать, но умел и слушать. Кстати, когда его вынудили покинуть Киев, у Рюрика Марьяновича собирались друзья Виктора Платоновича — вспомнить и погрустить.
Так вот, однажды, вспоминаю, — это было в апреле 60-го — коснулись космической темы. И Виктор Платонович как-то благодарно задумчиво сказал:
— Хорошо, что послали Гагарина. Ведь у него такая улыбка! А могли же отправить какого-нибудь монстра...
Бывала я иногда и дома у Некрасова, в основном, с тем же Рюриком Немировским. Всегда доброжелательство и хлебосольство. И такая хорошая улыбка мамы — Зинаиды Николаевны. Как ее любил Виктор Платонович!
Помню, я однажды навестила Некрасовых в Одесском доме творчества писателей. Заказали обед и на мою долю. Я тихонько капризничала — чего-то не доела. Зинаида Николаевна, как всегда, улыбнулась, но сказала строго: — Еду нельзя оставлять.
И я поспешила исправиться. Что это — ненавязчивый урок этикета или память о голоде войны? А Виктор Платонович будто и не заметил, продолжил нашу беседу...
А теперь еще одно воспоминание с горьким привкусом. Думаю, многие помнят травлю, которую вызвала публикация стихотворения Владимира Сосюры «Любите Украину». Упрекали в смертных грехах, национализме, в первую очередь. В уже упоминавшемся журнале «Советская Украина» стихотворение было напечатано в переводе на русский язык — журнал-то был русский — замечательного поэта Николая Ушакова. И разразился скандал. Не знаю, на какой ступеньке лестницы власти требовали расправы, но требовали. Требовали заклеймить переводчика, человека, безусловно, талантливого, заслуженного и уже очень пожилого. Конкретно это должно было выразиться в покаянной и обвинительной публикации, подписанной членами редколлегии журнала.
Насколько я помню, возражений не последовало, оставалось только заполучить подпись еще одного члена редколлегии (со дня основания журнала) Некрасова. Откладывали напоследок.
Главный редактор «Советской Украины» Борис Палийчук вызвал меня и поручил отправиться к Некрасову и вернуться с его подписью под клеймящей публикацией.
Сегодня спрашиваю себя, что двигало мною — привычная дисциплина, недопонимание, страх? Но, каюсь, подчинилась и пошла по знакомому адресу.
Некрасов встретил меня, как всегда, с доброй улыбкой, но, прочитав этот позорный пасквиль, сказал очень серьезно, удивленно, очень укоризненно:
— Нина как вы могли? — и, конечно же, не подписал.
Я уж не помню, что было дальше с этой публикацией, тем более, что в наши времена то стихотворение Сосюры признано и одобрено.
Мне было очень, очень плохо. Виктор Платонович долго сердился, но со временем, видимо, как-то учел и молодость мою, и, конечно же, непричастность к пасквильному делу, простил.
Но я запомнила этот урок на всю жизнь.
Сегодня я редко бываю в Пассаже. В театр имени Франко хожу, например, по Николаевской. Может быть, больно оказаться на том самом месте, откуда так нагло был выдворен наш великий земляк.
На радио сделала передачу о нем в цикле «О тех, кого помню и люблю». Там звучит и голос Виктора Платоновича из русской программы радио «Свобода», которую вел еще один изгнанник — поэт и драматург Александр Галич. Это было замечательное сотрудничество.
Они не расстались и после трагического ухода обоих. Нашли свой последний приют в русском отсеке кладбища Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. Говорят там всегда цветы.
Я, конечно, не видела Виктора Платоновича много-много лет. После изгнания он не был в Киеве. Но иногда мне кажется, что он не уезжал. И не ушел навсегда. Вот-вот выйдет из Пассажа, пройдет по Крещатику навстречу, остановится.
Смуглый, глаза излучают свет и мудрость, ясный лоб под копной темных непокорных волос, чуть хрипловатый голос, бархатная родинка на щеке, сдержанная улыбка.
Очень красивый человек.