Главная Софья Мотовилова Виктор Кондырев Александр Немец Благодарности Контакты


Биография
Адреса
Хроника жизни
Семья
Произведения
Библиография
1941—1945
Сталинград
Бабий Яр
«Турист с тросточкой»
Дом Турбиных
«Радио Свобода»
Письма
Документы
Фотографии
Рисунки
Экранизации
Инсценировки
Аудио
Видеоканал
Воспоминания
Круг друзей ВПН: именной указатель
Похороны ВПН
Могила ВПН
Могилы близких
Память
Стихи о ВПН
Статьи о ВПН
Фильмы о ВПН
ВПН в изобр. искусстве
ВПН с улыбкой
Поддержите сайт


Произведения Виктора Некрасова

115 лет со дня рождения
Надежды Константиновны Крупской

Статья для радиопередачи

4 апреля 1984 г.

Виктор Некрасов на «Радио Свобода»
читает статью «115 лет со дня рождения
Надежды Константиновны Крупской».




Я не знаю ничего более унылого, чем выставка советских руководителей на мавзолее. Все на одно лицо. И никакого выражения на них. Вот уж, действительно, рыла, как сказала когда-то Народная артистка СССР Яблочкина, глянув в зал на одном из первых после революции правительственных концертов. «Посмотрела, а там всё рыла, рыла, рыла…» И глядя сейчас на эти оруэлловские рыла, невольно задаешь себе вопрос — а лучше ли было бы от того, что у вершителей революции были лица как лица, и книжки они читали, и гимназии кончали? А может и они, с лицами, начитавшиеся книжек в своих революционных кружках, может и они не подозревали, какого джинна они выпустили из бутылки? Сами растерялись, испугались? ... Думаю, что к таким растерявшимся относилась и Надежда Константиновна Крупская, стопятнадцатилетие со дня рождения которой не очень пышно, но отмечается все же сейчас в Советском Союзе. Я отношусь к тем немногим, кто встречался с ней и должен сказать, что встреча эта надолго осталась у меня в памяти. Я не очень избалован знакомством с советскими боссами, но на Старой площади все же бывал, и в киевском ЦК тоже, даже самим Шелестом был принят.
Крупскую я поймал в коридоре. Произошло это в 1931 году. Послан я был к ней моей тёткой, Софьей Николаевной Мотовиловой. Когда-то она работала с ней, а сейчас, как обычно, жаловалась на какую-то творящуюся на Украине несправедливость. Надежда Константиновна ничуть не испугалась и не удивилась, когда я подошел к ней в коридоре. Занимала она тогда не ахти какой пост в Наркомпросе — заведовала внешкольным образованием. Но все же была начальством, бывшая жена Ленина. Кабинет, в который она меня ввела был мал и прост — старенький письменный стол с ящиками, вроде того, который сейчас у меня, несколько книжных шкафов, два стула у стола, никаких портретов и плакатов, только белая афишка «Просьба не курить». Одета была во что-то серое, незапоминающееся, бывшее. Вид усталый, во взгляде ничего начальственного, приветливость. Я отнял у неё не более десяти-пятнадцати минут.
Она внимательно прочитала теткино письмо, что-то в нём подчеркнула красным карандашом и улыбнулась: «Ох и кипятилка ваша тётя! Помню, помню, хорошо помню, всегда кипятилась, по всякому поводу.» Потом она что-то спросила меня, очевидно, из вежливости, чем я занимаюсь, и узнав, что я еду в Ленинград, попросила зайти на обратном пути — она подготовит ответ. На этом мы расстались. На обратном пути из Ленинграда я зашел, как мне было сказано, в Наркомпрос, Крупскую не застал, но письмо меня ожидало.
В самые первые годы революции, тётя Соня несколько раз встречалась с Надеждой Константиновной на каких-то библиотечных конференциях, а потом приглашена была её к себе в Наркомпрос. В 1934 году опять встретились.
Закончить я хочу отрывком из воспоминаний тёти Сони, опубликованных в «Новом мире» в 1963 году, посвященным именно этой последней встрече.
«В 1933 году из библиотеки украинской Академии наук были несправедливо уволены хорошие работники. Я решила поехать в Москву и рассказать об этом Надежде Константиновне. Сначала я написала её письмо, а потом поехала в Москву сама. Тогда в последний раз я видела Крупскую. Приехав, я сейчас же позвонила ей, к телефону подошла она сама, я услышала её милый голос. Приехала я неудачно — шёл Семнадцатый съезд. На работу Надежда Константиновна не ездила, однако она сейчас же назначила мне день и час, когда я смогу увидеть её в Наркомпросе. На следующий день я мчалась вовсю и пришла в Наркомпроос ровно в десять, пять минут одиннадцатого была в приемной. Секретарша с укором сказала, что Надежда Константиновна меня уже ждет. Я вошла. Кабинет был маленький, без всяких украшений, стол письменный, на ним сидела Крупская. Она очень изменилась за эти годы, но я знала её по портретам и не удивилась. Она же, очевидно, удивилась, увидев меня и сказала: «Мы с вами были моложе, когда работали вместе».
А дальше тетя Соня пишет: «Я сказала Надежде Константиновне, что умерла одна из её близких подруг, с которой она работала вместе в школах рабочих в Петербурге, в социал-демократических кружках и за Смоленской заставой — Мария Вильямовна Кистяковская. Надежда Константиновна очень опечалилась, с грустью сказала: «Все мои сверстники умирают… Мария Вильямовна была умная, очень умная женщина.» Я сказала, как нелепо был оклеветан муж Марьи Вильямовны, Богдан Александрович Кистяковский. Он уехал из Киева и умер где-то. А он был очень крупный ученый. Надежда Константиновна помолчала. Я стала рассказывать ей о моем деле. Мне очень хотелось за эти полчаса успеть ей всё объяснить. Вероятно, я повторяла то, что уже писала в письме, поэтому Крупская даже немного насмешливо окончила одну из моих фраз. «Как вы хорошо запомнили моё письмо!», — удивилась я. «Да, я его перечитала перед тем, как сюда приехать…» Мне показалось, что Надежда Константиновна слушало меня как-то безучастно, даже уклонялась от моей просьбы. Она стала с горящим интересом вспоминать то, о чем я говорила в ту ночь 1918 года, когда мы ехали с ней из Подольска. Я была очень тронута, что Надежда Константиновна так помнит всё, что я говорили много лет тому назад, но чувствовала — не остается времени для дела из-за которого я приехала. И я с отчаянием сказала: «Надежда Константиновна, я чувствую себя, как помните, в былые времена на свидании в тюрьме. Вдруг встанут и скажут: «Свидание кончено!» «Что поделаешь, — сказала Надежда Константиновна, — мы все так заняты сейчас…» Мне показалось, не подумала ли она «Мы все сейчас в тюрьме и не скоро выйдем»
Теперь я понимаю, что Надежда Константиновна в то время, наверное, ничем не могла помочь. Поэтому мне тогда и казалось, что она как-то не реагировала на мои слова. Когда я собралась уже выходить, Надежда Константиновна сказала: «Дайте мне ваш адрес, я вам напишу». Надежда Константиновна мне так и не написала…»



  • Софья Мотовилова


  • 2014—2024 © Международный интернет-проект «Сайт памяти Виктора Некрасова»
    При полном или частичном использовании материалов ссылка на
    www.nekrassov-viktor.com обязательна.
    © Viсtor Kondyrev Фотоматериалы для проекта любезно переданы В. Л. Кондыревым.
    Flag Counter