Главная Софья Мотовилова Виктор Кондырев Александр Немец Благодарности Контакты


Биография
Адреса
Хроника жизни
Семья
Произведения
Библиография
1941—1945
Сталинград
Бабий Яр
«Турист с тросточкой»
Дом Турбиных
«Радио Свобода»
Письма
Документы
Фотографии
Рисунки
Экранизации
Инсценировки
Аудио
Видеоканал
Воспоминания
Круг друзей ВПН: именной указатель
Похороны ВПН
Могила ВПН
Могилы близких
Память
Стихи о ВПН
Статьи о ВПН
Фильмы о ВПН
ВПН в изобр. искусстве
ВПН с улыбкой
Поддержите сайт



Произведения Виктора Некрасова

9 мая — тогда и сегодня

Эссе

«Новое Русское Слово» (Нью-Йорк), 19 мая 1985, № 26789

 
(увеличить)


В этот день, в сорок пятом, мы все ликовали. Все! И те, кто воевали, и те, кто в Сибири вкалывал, ковал оружие, и те, кто под немцами мучился (моя мама, в частности), и эвакуированные, и даже те, кто просто отсиживался в глубоком тылу. Все!

Нет больше бомб, снарядов, смертей, ранений (правда, в госпиталях многим было не так уж плохо, мне в частности), не будет больше сводок Информбюро, похоронок, маленьких, бумажных треугольников — писем с фронта (у меня один такой сохранился, величиной со спичечную коробку, вырвал листок из блокнота), не будет страха, волнений за отца, мужа, брата, сына — не будет войны! Кончилась она! Победа!

Над проклятым Рейхстагом красное знамя (с этими ребятами, которые его водружали, я потом познакомился — славные, малость хитроватые), в имперской канцелярии громадный стол Гитлера превращен в сортир, немцы, фашисты, враги посрамлены! Наши пленные скоро вернутся, немецкие посидят, посидят у нас и тоже вернутся к себе. Убей немца! — писал когда-то Эренбург. Потом был за это бит, как будто пo своему разумению так писал. И много их все же убили. Может, меньше, чем наших, но все же много. А сколько всего погибло? Сколько миллионов? Говорят двадцать, только наших. И не только говорят, пишут 6eз конца, вроде даже похваляются — видите, сколько человеческих жизней мы принесли в жертву, чтоб расправиться с ненавистным фашизмом. Вы там, англичане и американцы, с оглядочкой воевали, второй фронт не открывали, пока последнюю пуговицу на шинели последнего солдата не пришьете. А мы, не озираясь, вперед, на Запад, за Родину, за Сталина — ура!!!

Так вот — нет больше войны! И мы по случаю победы крепко тогда надрались. И горланили, глотку надрывали, стреляли в воздух. Это у кого еще сохранились пистолеты. У меня его уже не было, поэтому просто пил и не закрывал рта. Тогда еще можно было утомлять слушателей рассказами об отступлении, атаках, бомбежках. "Разорвалась совсем рядом, осколок даже каску пробил, а я вот, видишь живой!". Нет фронтовика, который не рассказывал бы такую или подобную ей историю.

Этот день — 9 мая 1945 года — запомнился надолго — день Победы, счастливейший день в жизни.

А сейчас?

Боюсь, что мой рассказ никто в Советском Союзе уже и слышать бы не захотел. Вот уж полгода с утра до вечера только о войне. В газетах, по радио, телевидению. И фильмы все о войне. И участники — герои и писатели, все вспоминают, вспоминают — уши вянут... Когда отмечалось столетие Владимира Ильича о нем талдычили целый год, люди просто не могли имени его слышать. Лучший способ вызвать только ненависть к человеку... Доходят вот, до Парижа "Правда", "Литературка" — половина их страниц заполнена рассказами о войне, победах, ушедших друзьях...

Победа! Какое прекрасное слово. Как гордо оно звучит в наших устах. А все же давайте задумаемся — только ли законную гордость она в нас вселила? Может, еще что-то? Может, еще и спесь, и бахвальство, и сознание своей силы? И силу эту хочется куда-то приложить? К тем, кто послабее, например, у кого сил нет сопротивляться?

Солженицын где-то писал об этом. Победитель теряет разум, раздувается от самодовольства. Думает, что имеет теперь право на многое. На грубость, считая ее правдой-маткой, которая кое-кому глаза колет, на жестокость — они нас не жалели, чего ж мы будем с ними цацкаться, на бахвальство — мы, мол, до Берлина доперли от самой Волги, так если надо, до всех ваших парижей и нью-йорков дотопаем, будьте уверены.

Да, победитель самовлюблен, теряет чувство меры, он, мол собственной кровыо доказал, что с ним шутки плохи. О, он знает себе цену! Так выпьем же за победу? Поехали!

И поехали...

Как подняли рюмку, кружку, стакан тогда, так и подымаем ее до сегодняшнего дня. Не останавливаясь. И к победителям присоединились те, кто родились уже после победы, и их дети, жены, даже внуки.

Короче — страна спивается...

Я подошел к этому рубежу и останавливаюсь. Новосибирские ученые пришли к выводу, что рубеж этот страшен. Что от поголовного пьянства каждый шестой рождающийся в стране ребенок — дебил. Что через десять лет, если пойдет так, случись война, — воевать будет некому. Американцам и бомбы делать незачем, голыми руками возьмут...

Boт что предрекают нам ученые люди...

И хочется задать вопрос: почему мы, победив, стали такими — скажем так, — малость выпивающими? От счастливой, заполненной радостным трудом и тихим отдыхом в кругу семьи жизни? От того, что впереди еще более радужные, не обремененные тяжелыми думами дни? Почитаешь газеты — вроде и так, на фотографиях все только улыбаются. Работяги, шахтеры, рыбаки, геологи, колхозники, старики, дети... Только те, стоящие в праздники на мавзолее, почему-то не улыбаются. Стоят сумрачные, важные, надутые, ручкой только помахивают... Почему они не веселые? Что-то они знают, что-то не говорят. А знают они больше, чем мы... Знают, например, сколько валюты надо потратить, чтобы купить в США и Канаде зерно. А сколько, чтоб новые ракеты построить — старым-то уже и на слом пора. Знают, что и от войны в Афганистане толку никакого, только жертвы — но не кончают, как бы западные не подумали, что это второй Вьетнам...

Знают и почему страна спивается — от этой самой счастливой жизни — но, вот, чего не знают, — это как с этим покончить. Сухой закон ввести? Как бы не взбунтовались, такое тоже может случиться. А что страна утонет в самогоне, это уж точно. И в лабораториях и больницах исчезнет весь спирт, и самолеты не будут летать — куда-то весь антифриз делся...

Потому-то у них, у кремлевских стариков наших, физиономии такие постные, недовольные. К тому же и соседу своему по мавзолею не доверяют. Вот пошлют в командировку, в Эфиопию или там в Анголу, вернешься, а дежурный у входа в дом на Старой площади: "Вам куда, товарищ? Не положено. Вы уже не министр, не член Политбюро..." Так-то может случиться.

Что ж, скажут мне, начал, вроде бы, за здравие, а кончил за упокой?.. Да, получилось что-то вроде этого. Получилось, потому что тогда, в мае сорок пятого, подымая свой стакан, мы все думали, верили, что, одолев фашизм и начав вкалывать, чтоб восстановить разрушенное, разбомбленное, заживем, наконец, тихо, спокойно, сытно, без очередей, без мыслей где бы что-то достать, а где-то и слямзить. А получилось, что именно так живут не мы, победители, а побежденные — немцы западные, японцы. Эти, желтенькие, после всех своих Хиросим и Нагасак, заполонили весь мир своими транзисторами, фотоаппаратами, автомобилями.

Вот к чему через сорок лет привела наша Победа! А как мы радовались ей, как весело пили! Расправились с фашизмом, с коричневой нечистью. А о том, что зрелый социализм, который ждет нас впереди, немногим чище этой нечисти, не задумывались. А, вероятно, надо было бы...

И все же, при всех этих грустных мыслях, вспомним сегодня о друзьях, которых нет сейчас рядом с нами, которые покоются где-то в Сталинграде, на Мамаевом кургане, или в освобожденной ими Германии, и скажем им: "Спите, ребята, плохо или хорошо получилось, но вы защищали Родину. И защитили. Честь вам и слава!"


2014—2024 © Международный интернет-проект «Сайт памяти Виктора Некрасова»
При полном или частичном использовании материалов ссылка на
www.nekrassov-viktor.com обязательна.
© Viсtor Kondyrev Фотоматериалы для проекта любезно переданы В. Л. Кондыревым.
Flag Counter