|
Произведения Виктора Некрасова
Быль
Рассказ
Машинопись рассказа, изъятая у Виктора Некрасова в ходе обыска
Виктор Некрасов «Арестованные страницы». Рассказы, интервью, письма из архивов КГБ. — К.: Лаурус, 2014, стр. 15—19. Составитель, автор документального очерка и комментариев Любовь Хазан.
* * *
* * *
* * *
 Возле консерватории нам повстречался молодой человек. В ковбойке, джинсах и резиновых купальных босоножках. Через плечо сумка.
— Вы не знаете, где здесь купить чай? — спросил он нас.
— В гастрономе, за углом.
— А специального магазина нет?
— Увы, нет. Был когда-то на площади Калинина, но там сейчас, кажется, радиотовары, какой-то «Юпитер».
— Спасибо.
Он пошел в гастроном. Говорил он по-русски хорошо, но с акцентом.
Через полчаса на том же месте — мы сидели на скамейке — он появился опять.
— Ну как, достали чай?
— Достал, спасибо.
— Тот, что надо?
— За сорок восемь копеек. Десять пачек взял и два кило кофе.
— Ясно. Из соцлагеря.
— Да, — сказал он и улыбнулся. Улыбка была приятная и сам симпатичный. Голубоглазый, лет тридцати.
— Поляк, чех?
— Чех.
— Дубчек, Гусак?
— О, Дубчек!
— Прекрасно. Тогда пошли.
— Куда? — в голосе его прозвучало недоверие. — У меня через полчаса самолет.
— Тогда ты уже опоздал. За полчаса только до аэропорта доберешься. Идем!
— Куда?
— Идем. Увидишь.
Он помялся, но пошел.
Мы зашли на веранду в скверике против консерватории. Взяли бутылку шампанского, ничего другого не было.
— Что это вы? — удивилась буфетчица и даже улыбнулась. Обычно она никогда не улыбалась. Вид у нее всегда такой, как будто она всю ночь проплакала. — Всегда пиво, а тут вдруг шампанское.
— Исключительный случай.
Она вынула из загашника бутылку и даже вытерла ее. Мы стали у столика с прикрепленными крутящимися сиденьями.
— Тебя как зовут?
— Тони.
— Твое здоровье, Тони. За Дубчека!
Через пять минут выяснилось, что самолет у него не через полчаса, а через три, что остановился он в гостинице «Москва», в двух шагах отсюда, что сам он из Праги, инженер, монтирует что-то в Краснодаре, а сейчас на месяц едет в отпуск.
После этого мы еще что-то взяли, закусили сосисками и пошли к нему в номер.
Поговорили о том о сем — больше о том, взяли в буфете еще пива, потом сложили вещи, обменялись адресами, телефонами и пошли на площадь Калинина ловить такси.
У подземного перехода обычно много торговок с цветами. Сегодня их не было. Милиционеры любят их иногда почему-то разгонять.
Я сказал:
— Подождите немного. Я сейчас приду. Времени еще много.
Я побежал в магазин «Фиалка». Против ожидания, кроме цветов в горшках оказались и пионы. Я взял три букетика.
Тони с моим приятелем стояли у перехода и фотографировали Крещатик.
— Через сколько ты в Праге будешь?
— Часа через три-четыре.
— Тогда не завянут... Можешь положить на могилу Яна Палаха?
Тони посмотрел на меня.
— Конечно! — и больше ничего не сказал.
Через несколько минут он мчался уже в Борисполь.
Как-то рано утром затрезвонил телефон. Друзья в это премя обычно не звонят, а чужие не умрут, могут и вторично позвонить. И все же я встал и снял трубку.
— Слушаю.
— Это я, Тони.
— Тони?
— Да, Тони.
— Откуда?
— Отсюда. Из Киева. Вот это да...
— Где остановился?
— В гостинице «Украина».
— Какой номер?
— Такой-то...
— Через полчаса мы у тебя!
Через двадцать минут мы были у него. Он сидел в трусах на койке и рылся в чемодане. На столе стояло бутылок десять «Сонтатора» и «Праздрой».
— Привез вам виды Праги.
Он протянул нам два набора открыток. На одной из них, с памятником Вацлаву, он сделал крестик.
— Вот здесь он сгорел. Мы помолчали.
— Сегодня, когда я ехал в аэропорт, — сказал Тони, — все улицы были запружены людьми. Все с черными повязками. Трамваи и автобусы пустые, ни души. Одни кондукторы.
— Ну а месяц назад, когда ты прилетел в Прагу?
— Месяц назад? — он помолчал. — Оставил вещи в аэропорту и поехал на кладбище. У могилы два полицейских. Не подпускают. Нельзя. Можно только родственникам... «Что делать?» — думаю. Поехал в центр, на Вацлавске наместе. К памятнику Вацлава. Вот сюда, — он указал на крестик, — туда тоже кладут цветы. Смотрю, опять полицейский... Вот черт! Подошел к нему и говорю: «Слушай, друг! Я только что прилетел из Киева. Мне дали эти цветы, они еще свежие, просили, чтоб я их передал Яну. Можно?»
Полицейский, совсем еще молоденький, безусый, посмотрел по сторонам, отвернулся и сказал: «Клади!»
Я прислонил букетик к ограде и поблагодарил его. «Тебе спасибо, — сказал он и, помолчав, добавил: — Есть еще, значит, в России люди».
Мы разлили пиво.
— Ну, а вообще как?
— Как? — он стал рассказывать нам «как».
На прощанье Тони хотел подарить нам по значку. Но они оказались в чемодане его товарища, а тот куда-то ушел. Вместо значков вручил по ленточке с цветами чехословацкого флага. Мы прицепили их к рубашкам и распрощались — через час Тони летел в Краснодар.
Когда мы проходили мимо универмага, нам пришло в голову купить ленты. Но лент не оказалось. Тогда мы попросили продавщицу, чтоб она нам отрезала по куску от рулонов — этого, этого и этого — по пять сантиметров. Она несколько удивилась, но отрезала. Красный, белый и синий.
В подземном переходе — бабы уже появились — купили два букетика гвоздик, больше не хватило денег, осталось только на троллейбус.
Вышли у парка Славы. Там могила Неизвестного солдата. Гранитный обелиск, а у подножия — неугасимое пламя. Вокруг венки: железные — от организаций и учреждений, хризантемы, розы — от королей и президентов.
Мы положили свой у самого пламени, на бронзовый венок. Расправили ленточки и воткнули красную карточку с надписью: «Яну Палаху и всем борцам за свободу».
Никто на нас не обратил внимания. Снялись на фоне памятника. Постояли и ушли.
Было это 21 августа 1969 года. Именно в этот день.
На следующий день картонки на месте уже не было. Букетик лежал. А рядом, на бронзовом венке, еще несколько гвоздик.
Букетик лежал еще долго — дней десять, не меньше. Совсем завял, но лежал со своими ленточками. Потом кто-то убрал.
...Яну Палаху было двадцать лет. Его фотография стоит у меня на столике с радиоприемником. Рядом фиалки, ландыши или чернобривцы, зимой какие-то красные цветочки, не требующие воды.
Ян Палах
Впереди у него была вся жизнь. Невеста. Лицо юное, улыбающееся.
|
|