Произведения Виктора Некрасова
Днепр-2
Статья для радиопередачи
1980 г.
Публикация Виктора Кондырева
Машинопись хранится в отделе рукописей
Российской Национальной Библиотеки (Санкт-Петербург),
фонд № 1505, ед. хр. № 306, 3 л.
Виктор Некрасов на «Радио Свобода»
читает статью «Днепр-2», 9 января 1986 г.
Между выступлениями на радио и печатными текстами
иногда встречаются незначительные разночтения
«Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно несёт сквозь леса и горы полные воды свои... Чуден Днепр и при тёплой летней ночи, когда всё засыпает – и человек, и зверь, и птица... Звёзды горят и светят над миром, и все разом отдаются в Днепре... Нет реки ему равной в мире...»
Так считал, так писал о нём Николай Васильевич Гоголь, величайший русский писатель, украинец по происхождению. Никому, кроме него, не удалось с такой любовью рассказать о Малороссии, как называлась тогда Украина, о её чубатых парубках и весёлых черноглазых девчатах, о её легендах, поверьях, русалках и чертях. Гоголь любил этот красивый, приветливый край, любил Днепр, любил Киев. И никто не может понять, почему в Киеве, в котором столько памятников, свергнутых и не свергнутых (Николая I на что-то переплавили, а Александр II до сих пор печально стоит во дворе Русского музея), столько бронзовых фигур писателей, композиторов, философов, героев и жертв, а вот Гоголю нет. Неужели не заслужил? (Скажу по секрету, кое-кто в Киеве считает его изменником – почему писал по-русски, когда родители украинские помещики и сам родился под Миргородом, на Полтавщине?). Но Гоголю хоть в Москве есть, (даже два и почти рядом) а вот Михаилу Булгакову ни в Москве, ни в Киеве, а события-то в «Белой Гвардии» и «Днях Турбиных» развиваются именно в Киеве. Нет и Константину Паустовскому, прекрасному писателю, тоже киевлянину. Нет Шолом-Алейхему, выдающемуся еврейскому (вероятно, именно поэтому) писателю, пережившему ужасы погрома в 1905 г. именно в Киеве и бежавшему в Америку. Ну, они, допустим, не свои, чужие, русские, евреи, но почему нет (правда, на кладбище бюст) Михаилу Грушевскому, наиболее выдающемуся из всех украинских историков, нет Лесю Курбасу, украинскому Мейерхольду, создателю самого интересного на Украине театра «Березiль», погибшему при Сталине в лагерях. И многим, многим другим. Но спешу успокоить — ожидалось нечто новое.
Я шел по Институтской вверх — это было незадолго до моего отъезда. Шёл и любовался осенним Киевом. И думал о чём-то печальном, осеннем. И вдруг…
— Молодой человек, — окликнул кто-то меня. — О чём задумался?
Передо мной вырос приятель, скорее знакомый, довольно известный киевский художник. Он был навеселе. Даже более, чем навеселе.
— Давай зайдём куда-нибудь, пропустим по стаканчику.
Мне не очень хотелось, но я согласился.
— Вижу, ты уже малость, того... — заметил я.
— Даже не малость, — признался он. — К вечеру буду совсем готов.
— Есть причина?
— Более, чем достаточная. Я только что присутствовал при акте убийства горячо любимого нашего Киева.
— Не понимаю.
— Вот зайдем сюда, сядем за столик, и ты все поймёшь. К вечеру тоже с горя напьёшься.
Я попытался взять бутылку вина, но он потребовал водки.
— Так вот... Не больше часа тому назад в Выставочном зале Союза художников – всех нас туда пригласили — был подписан, под гром аплодисментов, смертный приговор Киеву, его единственному, ни с чем несравнимому силуэту.
— Какому силуэту? При чём тут силуэт?
— А при том, что партия и правительство, в лице Первого секретаря Украины тов. Щербицкого, приняли только что решение о сооружении в Киеве, городе-герое, памятника матери-Родине, Великой Отечественной войне, героической обороне и всем героям вместе взятым. Как в Сталинграде, на твоём Мамаевом кургане.
Я давно об этом слышал, но не верил.
— И кому поручено? Вучетичу, небось?
— А кому же! Он сам демонстрировал свой проект. Фигура сто метров высотой. И вся золотая. И с мечом в руках. Над Днепром. Рядом с Лаврской колокольней. Только ещё выше. На 10 метров. Ему тискали руки, обнимали, даже целовали...
Это был удар в самое сердце. К вечеру я тоже был пьян.
Силуэт Киева, если смотреть на него с левого берега Днепра, действительно один из красивейших, который я когда-либо видел. Крутые обрывы густо заросли зеленью. И из этого моря зелени вырастают купола. Золотые купола монастырей — Выдубецкого и Лавры. Других домов не видно, только купола, да справа чуть-чуть нарушает гармонию здание Совета Министров, но оно далеко и почти полностью закрыто садами. И вот по только что под аплодисменты принятому проекту рядом с колокольней — всё нарушено. Выросло-таки золотое чудовище.
Автор — Евгений Вучетич — создатель сотен памятников, портретов и символических аллегорий. Это его «Перекуем мечи на орала» стоит возле здания ООН в Нью-Йорке, это его «Солдат-освободитель» в Трептов-Парке в Берлине, и, наконец, это по его проекту воздвигнут Мемориал в Сталинграде, на Мамаевом кургане, где шли наиболее ожесточенные бои. Грандиозная лестница, бассейн, сотни фигур героев и защитников, барельефы, высеченные надписи, звуки Грига и Шопена в Пантеоне, и над всем этим с мечом в руке стометровая Мать-Родина. Как раз на том месте, где долгие пять с половиной месяцев сражался мой полк. Где окопы вырыты моими сапёрами...
И вот теперь Киев...
Как хорошо, что меня там нет.
Да... Чуден Днепр при тихой погоде... Нет реки ему равной в мире…
Не буду спорить с Гоголем. Нет такой реки! И будет она вольно и плавно мчать сквозь леса и горы полные воды свои, как встарь. Не замечая ни заводов, ни плотин, ни стометровых тёток с мечом в руке. Днепр... Славутич... Борисфен.