Произведения Виктора Некрасова
Ещё трое
(о В. Аксёнове, В. Войновиче, Л. Копелеве)
Статья для радиопередачи
1—2 мая 1980 г.
Виктор Некрасов на «Радио Свобода»
говорит о В. Аксёнове, В. Войновиче,
Л. Копелеве, которые решили покинуть
Советский Союз, 13 мая 1980 г.
Из троих эмигрирующих писателей пожалуй наиболее популярен из советских, и особенно молодых читателей,
Василий Аксёнов. 20 лет тому назад в журнале «Юность», редактировавшимся тогда ещё Валентином
Катаевым появилась его первая повесть «Коллеги». Было ему тогда 28 лет. И вместе с ним, с его
«Коллегами» в советскую литературу ринулись его герои — ребята тех послевоенных, послесталинских лет,
рискованные, зашифрованные, ироничные, знающие цену своим отцам, заговорившие собственным жаргоном и
первыми облачившимися в джинсы. За «Коллегами» «Звёздный билет», «Апельсины из Марокко». И дальше —
зелёная улица. Ироничность и строптивость героев к хорошему привести не могли. Ни им, ни их автору,
оказалось не по пути с устремлёнными к зияющим высотам социалистического реализма. Им претило заниматься
словоблудием, тошнило от одной мысли об идейной переделке и воспитании трудящихся в духе социализма, как
того требует устав Союза писателей. Они пошли по другому пути. Как видим, он приводит к эмиграции.
Проводы Василия Аксёнова, Переделкино, 1980 г.
На тот же путь, вернее вынужден был стать, и Лев Копелев. Он совсем другой генерации. Он из генерации
отцов, тех самых к которым с такой иронией относились герои Аксёнова. В юности эти отца верили, и не
только верили, но и верно, по-комсомольски, преданно служили. Последующая война, 10 лет лагеря эту
веру сокрушили. В своей книге-исповеди «Хранить вечно» с жестокой и к самому себе искренностью и
объективностью воссоздаёт Копелев портрет идейного коммуниста и политработника, превратившегося в
диссидента.
Лев Копелев и Раиса Орлова приезжают в Германию, 12 ноября
1980 г.
Все трое расстаются со своей Родиной, и, очевидно, навсегда. Все трое немолоды. Двоим, Войновичу и
Аксёнову под пятьдесят, Копелеву — под семьдесят. Я на своём опыте знаю, что значит уехать немолодым.
Поэтому хочу обратиться к ним, принявшим уже решение, с неким напутствием. Незадолго до своего отъезда я
передал интстранным корреспондентам нечто, озаглавленное «Кому это нужно?». Я задавал вопрос, на который
не было ответа. Кому нужно, кому выгодно изгонять из страны людей, которыми она когда-то гордилась.
Войнович, кстати, очень хорошо отредактировавший тогда моё воззвание, мой крик души, дал вполне точный
ответ в последних строках своей «Иванькиады»: «Это нужно товарищу Иванько», тому самому номенклатирщику
с которым он судился и выиграл дело. Но не будем сейчас возвращаться к прошлому. Ничего с тех пор не
изменилось. Изгоняют — и всё.
21 декабря 1980 г. Первые минуты на немецкой
земле.
Виктор Некрасов встречает Владимира Войновича
с супругой Ириной и
дочерью Олей в аэропорту Мюнхена
Что же ждёт моих друзей на Западе? Вот что самое главное. И они это должны знать. Ни молочных рек, ни
кисельных берегов не будет. Сначала толпы корреспондентов, пресс-конференции, вспышки блицов, треск
кинокамер, портреты в газетах, на первых порах договоры с издательствами. Ну, и, само собой разумеется,
объятия и поцелуи друзей, первые заграничные сто грамм – «За успех!», «С приездом!», «Добро
пожаловать!», «Шолом!». А потом? Так вот, дорогие друзья мои, потом будет довольно сложно. Эйфория
сменится прозой, буднями, той самой инфляцией, растущими ценами, дорогими квартирами, незнанием языка.
Аксёнову хорошо, он поколесил уже малость по свету, а двое других в капстранах ещё не были, тайны
загнивающего мира им ведомы только понаслышке, по книгам, на ощупь ещё не пробовали. Шок от первой
встречи у каждого длится по-своему. Я знал одну советскую, проверенную на всех инстанциях гидессу
полность размагниченную и прорыдавшую трое суток после первой своей встречи с шозелизейскими витринами.
Думаю, что милые мои, новоиспеченные эмигранты перед витринами. мясными и овощными лавками устоят. а вот
в книжных магазинах, а там не только книги, там и пластинки, будет плохо. Теряешься, глаза разбегаются.
Хочется купиь всё и сразу. Ну, а Войновичу, знаю я его, тут же захочется и машину. Чувству, придется
мне, конечно, при помощи друзей, оказать ему в этой области содйствие. Найдём. какой-нибудь сносный
«фольсваген» по сходной цене. Ну, это всё мелочи. Главное — впереди. Запад есть Запад, и к сложностям
его не так легко и не всякому сразу удаётся привыкнуть. Писателю, скажем прямо, на Западе совсем
нелегко. С гонорара не проживёшь, если ты не Сименон или Агата Кристи. И это западному, пишушему на
языке своей страны. А иностранцу? Да ещё русскому, с его «лянс», «слав», «мистерью», загадочной
славянской душой. Пока мы ещё дома, в своей большой зоне, интерес к нам куда больший, чем мы оказываемся
по эту сторону Берлинской стены. Успех «Архипелага ГУЛАГа», потрясшего весь мир, во многом определялся
тем, что первый том вышел когда Солженицын жил в Советском Союзе. Не буду пугать «костлявой рукой
голода, тянущейся к твоему горлу», но к временным, а иногда к долговременным трудностям надо быть
готовым. Их будет предостаточно.
И всё же! Есть одно, что искупает все трудности, дороговизну, «куда плывут деньги, не понимаю»,
коварству издателей, перед отъездом унижения в ОВИРе и таможне, и это называется — свобода! Свобода!
Наум Коржавин где-то, когда-то сказал, обращаясь к американцам: «Свобода! Вот лишитесь её, тогда
поймёте, что это значит». Американец, француз, англичанин, ему этого не понять. А для нас, знающим её
только по книжкам, это нечто недосягаемое. И вот достигнув её, мы захлёбываемся. Я до сих пор за пять с
лишним лет не могу надышаться. Так вот, мои дорогие друзья, знайте. приземлившисьв лондонском аэропорту
Хитроу или парижском Шарль де Голль, или для начала в венском, названия которого не знаю, вы сразу же,
тут же, немедленно, сможете говорить, читать и писать всё, что вы хотите. Это великое счастье. Может
быть самое великое, которое я познал в жизни. За это, правда, придётся заплатить. Ничто не даётся даром.
И не только деньгами — за паспорт, за собственные книги, которые ты сам у себя должен будешь купить.
Придётся заплатить подмосковными берёзками, переделкинскими тропинками, коктебельскими пляжами, и, может
быть, самым дорогим — ночной беседой с другом на московской кухне. Этого, должен признаться, особенно,
здесь не хватает. Что ж, попытаемся компенсировать парижской кухней, в буквальном и переносном смысле.
Виктор Некрасов «Встречи с друзьями в эмиграции» (сентябрь 1981)