Главная Софья Мотовилова Виктор Кондырев Александр Немец Благодарности Контакты


Биография
Адреса
Хроника жизни
Семья
Произведения
Библиография
1941—1945
Сталинград
Бабий Яр
«Турист с тросточкой»
Дом Турбиных
«Радио Свобода»
Письма
Документы
Фотографии
Рисунки
Экранизации
Инсценировки
Аудио
Видеоканал
Воспоминания
Круг друзей ВПН: именной указатель
Похороны ВПН
Могила ВПН
Могилы близких
Память
Стихи о ВПН
Статьи о ВПН
Фильмы о ВПН
ВПН в изобр. искусстве
ВПН с улыбкой
Поддержите сайт



Произведения Виктора Некрасова

Кому стыдно, а я горд
(о Л. И. Брежневе)

Очерк

«Русская мысль», 29 мая 1980 г., № 3340


 
 

Виктор Некрасов на «Радио Свобода»
читает очерк «Кому стыдно, а я горд
(о Л. И. Брежневе)»,
23 мая 1980 г.

Между выступлениями на радио и печатными текстами
иногда встречаются незначительные разночтения


В Киеве была улица Трехсвятительская. После революции ее переименовали в улицу Жертв Революции. Так и называлась она долгие-долгие годы, пока кого-то вдруг не озарило — о каких, собственно говоря, жертвах идет речь? О тех или этих? И переименовали улицу на улицу Героев Революции...

Жертвы... Миллионы, десятки миллионов расстрелянных, погибших в лагерях, умерших от голода (Война не в счет — защищали не сталинский режим, а свой дом, хотя потери первых месяцев на совести Сталина.) Точная цифра уничтоженных советской властью не поддается учету. Приведенные приблизительны, с точностью до одного-двух миллионов. Но в эти леденящие кровь цифры не входит еще одна, достаточно многочисленная, категория жертв. Нет, их не убили, их помиловали, но их растлили.

То, что в коммунизм, в эти самые зияющие высоты, никто (если не на Западе, то дома) не верит — ясно всем. Об этом уже и не говорят, даже за рюмкой. Другое дело поддержка системы, невольная. Худо-бедно, но планы все же выполняются, хлеб при помощи студентов и преподавательского персонала, не весь, но собирается, люди ворчат, но работают. За работу платят. Когда о размерах этой платы рассказываешь на Западе, никто не верит. Как же на это можно прожить? А никак! Потому и воруют. Исключения есть, но они-то и подчеркивают правило...

К исключениям относятся и те, кому платят много. К ним относятся писатели, не все, но достаточное количество. Это те, которые поняли, что с волками жить, по-волчьи выть. Кое-кто из них сами волки, кое-кто подвывает. Что позорнее, затрудняюсь сказать.

Александр Корнейчук был волком — я его хорошо знал. Волком улыбающимся, считался первым комедиографом страны. Комедии его, лобовые, примитивные, но у кого-то вызывавшие смех, шли во всех без исключения театрах страны. Денег было предостаточно. Занимаемых постов тоже. Нюх у него был отменный, заранее знал, что надо. Любые указания сверху выполнял на отлично — кого надо бил, кого надо обнимал. Поэтому любим был начальством. Да и сам им был.

Фадеев тоже был волком. На его совести много крови. Но что-то человеческое в нем осталось — поэтому и пустил себе пулю в лоб.

Ну, а Федин — интеллигентный, из бывших, серапионец, с хорошо поставленным воркующим голосом? Нет, не волк — чучело орла, как называли его не лишенные юмора писатели.

А Николай Тихонов, Павло Тычина, Максим Рыльский — каждый по-своему талантливый, почему они стали подпевалами, подвывалами? Что растлило их? Страх? Желание славы, почестей или просто тихой, обеспеченной жизни?

Не легко во всем этом разобраться. Ну, Сталина воспевали все, или почти все — без этого нельзя было, сразу в подозрительные попадешь. Хрущева меньше, но и он был — если не гением, то дорогим и любимым, в честь него тоже оды слагались — и Андреем Малышко, и тем же, всеми уважаемым, но тем не менее крепко битым, Максимом Рыльским.

Но Сталина и Хрущева давно уже нет. Сейчас другая эра. И песни другие.

Вот об одной из них, спетой совсем недавно, и хочется сказать несколько слов. Пропета она была 31 марта в Свердловском зале Кремля, в день вручения Л. И. Брежневу Ленинской премии поэтом Эдуардом Межелайтисом. Как это делается, мы знаем. На заседании Политбюро составляется список товарищей, которые должны приветствовать и поздравлять новоиспеченного лауреата с наградой. Идет обсуждение. Список большой, кандидаты все достойные, проверенные, но надо выбрать самого достойного — это тоже награда.

Вручать диплом и прикручивать медаль к лацкану пиджака будет Г. Марков — у него это хорошо получается. А вот с теплым приветственным словом кого? Мих. Алексеева? Не плох, но не очень-то знаменит, и внешность какая-то незапоминающаяся. Вадим Кожевников? Внешность ничего, но говорить не умеет. Александр Чаковский? Все хорошо, но еврей. Лучше всего было бы, конечно, Валентина Распутина — и талантливый, и русский, и даже сибиряк — но увильнет, хитрец, скажется больным. Вот так, перебравши всех и останавливаются на Межелайтисе. Интеллигентная внешность, член партии с 43 года, ошибок не допускал, а то, что литовец, в этом даже есть какой-то оттенок, дружба народов...

Вот и звонят Эдуарду Беньяминовичу в Вильнюс. «Так, мол, и так, принято решение Вашу кандидатуру поддержали все товарищи. Оформляйте командировку на тридцатое. Что? Люкс в «России» или в «Национале», где вам привычнее. В аэропорту вас, конечно, встретят».

Тут-то и начинаются волнения. Забыл спросить, сколько минут полагается на приветствие. И какая форма обращения? Дорогой, уважаемый, многоуважаемый, глубокоуважаемый? И чем заканчивать? Чем-то личным или более общим, обобщающим? В конце концов на семейном, а может, и на Верховном Совете — все-таки, не только поэт, а и зам. председателя Президиума Верховного Совета Литовской ССР — решено, что начнет приветствие с «многоуважаемого», так торжественнее, а где-то в середине, расчувствовавшись, можно сказать и «дорогой». Закончить же лучше всего приглашением в славящуюся своим гостеприимством Литву на празднование сорокалетия ее. На этом и порешили.

Но все же ночь была бессонная. Несколько раз вставал, переставлял слова, заменял одно другим, более теплым, сердечным — «Вашу замечательную трилогию» заменил на «Вашу прекрасную трилогию». Долго не мог решить, что лучше — «тепло вашего сердца, которым «пронизано» или «пропитано» Ваше слово». Остановился на первом... Не легко все это было...

Но вот, торжественное собрание уже позади. Все сошло хорошо. Конечно, волновался, в двух местах немного сбился, но русский, все-таки, не родной язык, а вообще-то, это прибавило даже какую-то теплоту, подчеркнуло взволнованность оратора. До Леонида Ильича это дошло, даже улыбнулся и одобрительно покивал головой, когда тот говорил о том, что благородный гуманизм книг Леонида Ильича, его человечность, укрепили его, Межелайтиса, вселили новые силы, уверенность и желание продолжать творческую работу над темой человека...

А дело в том, что целых двадцать лет Межелайтис в своей творческой лаборатории работал над темой человека. Это нелегкая тема. Иногда, утверждает поэт, сталкиваешься с такими проблемами, с такими трудностями, что не знаешь, сумеешь ли их в своем творчестве преодолеть. И когда становится очень трудно, ищешь твердых опор и таких книг, которые помогли бы преодолеть творческие трудности...

И вот такими книгами, как выясняется, являются именно книги коммуниста, новатора и гуманиста Л. И. Брежнева.

Стоп! Больше не могу цитировать все эти превосходные степени, всю эту заведомую ложь о глубоком отклике в сердцах трудящихся, писателей и художников, которым встретили они мудрое, гуманное, боевое слово, ну и т. д.

Казалось бы, ко всему этому надо было бы привыкнуть. Но вот, когда сталкиваешься заново, каждый раз задаешь себе вопрос — неужели не стыдно? Ведь знает же уважаемый поэт, он же член ЦК КП Литвы и лауреат премии Дж. Неру, что генеральный секретарь двух слов сказать не может, не то, что написать, и что об истинном авторстве трех этих «выдающихся» книг до сих пор за пол-литрой идут споры — то ли Чаковский писал, то ли Наровчатов... Впрочем, не все ли равно. Сказали — сделал. Верный сын партии, дисциплинированный. Только ли? — Нет! Счастлив! Горд! Поверили! Предложили! Не кому-нибудь, а ему. Спасибо же партии и правительству и лично тов. Л. И. Брежневу. А тут о каком-то стыде говорят. При чем тут стыд? К тому скажем, по секрету, и руку набил. Может, когда-нибудь, когда Брежнева прочно забудут и премию будут вручать т.т. Кириленко или Червоненко, его опять призовут. А вдруг те не книгу, a oперу напишут, или ораторию, что тогда? Что ж, тогда придется уступить место Тихону Хренникову, что поделаешь.

Каждому свой черед.
 

2014—2024 © Международный интернет-проект «Сайт памяти Виктора Некрасова»
При полном или частичном использовании материалов ссылка на
www.nekrassov-viktor.com обязательна.
© Viсtor Kondyrev Фотоматериалы для проекта любезно переданы В. Л. Кондыревым.
Flag Counter