Произведения Виктора Некрасова
Нам есть чем гордиться
(Мемуары П. Григоренко)
Рецензия
«Русская мысль», 22 июля 1982 г.
 |
| Петр Григоренко |
В этом неловко признаваться, но я боюсь толстых книг как огня. Глядя на них — а советские авторы, дорвавшись до свободы и делясь своими мыслями, никак не могут поставить точку — я всегда думаю: до чего ж безжалостны они, нынешние писатели (классиков оставим в покое), никогда не подумают о читателе, у которого, кроме книг, куча дел и забот. Именно такие нехорошие мысли появились у меня, когда я взял в руки увесистую, на 800 страниц, книгу любимого и уважаемого мною человека — генерала Григоренко. «Нет, не обижайся на меня, дорогой Петро Григорьевич, — мысленно сказал я себе и ему, — но читать ее я не стану. Читаю я медленно, начну, а кончу в будущем году. Нет, не буду».
Но случилось так, что, раскрыв книгу где-то посередине, я впился в нее, дочитал до конца, а потом с самого начала до того места, где раскрыл. Мне повезло, упивался я этой книгой не в Париже, где дела, суета, телефоны, а у друга, в садике тихого домика под Нью-Йорком, удобно расположившись в кресле, под чем-то зеленым и развесистым, отрываясь только по нужде или чтоб сделать пробежку вокруг дома. Четыре дня по восемь часов, не отрываясь, как на работе, пока не приходили мои хозяева.
Что ж это за книга? Чем покорила она меня, отнюдь не волевого читателя, пользуясь термином Твардовского. Захватывающей интригой? Героями, в которых влюбляешься? Хорошим языком?
Язык обыкновенный, нормальный, человеческий, интриги никакой, просто жизнь, как она есть, героев, вернее действующих лиц, не счесть. Но среди них, стремительно промелькнувших, или, наоборот, врезавшихся в память, притягивает, покоряет тебя один — сам автор.
Автор... Простой деревенский паренек, ставший впоследствии генералом. Удивительно, но не очень. Большинство наших генералов Отечественной войны из простонародья, как говорили в старину. Жуков — из самых что ни на есть бедняков, маршал Василевский — сын деревенского священника. Нет, жизнь, которая разворачивается перед тобой, когда ты читаешь книгу, это не просто история толкового парнишки из села Борисовка Запорожской области, который благодаря уму своему и способностям добился определенного положения в жизни, нет, это нечто куда более сложное и — не боюсь этого определения — возвышенное. Это рассказ о подвиге.
Заслуженный, всеми уважаемый reнерал и не просто генерал, пусть даже хорошо воевавший, а генерал-ученый, организовавший и возглавивший после войны не более и не менее как кафедру кибернетики в академии имени Фрунзе, преданнейший коммунист, к тому же убежденный сталинист, вся грудь в орденах, впереди сияющие высоты, маршальская звезда, — вдруг, добившись всего (позади большая часть жизни), собственньми руками все ломает. И начинается новая, невыносимо тяжелая, лишенная всех достигнутых благ жизнь, жизнь человека, понявшего на склоне дней своих, что все, чему он молился — ложь и обман. Не побоялся это увидеть, признать и понять. И в этом подвиг.
Другой на его месте, как и большинство из нас, днем бы работал, ходил на собрания, голосовал за что надо, а вечером, за чайным столом или рюмочкой водки поносил бы Хрущева и Брежнева. Все мы такие.
Григоренко избрал другой путь. Со всей четкостью определился он в день 7 сентября 1961 года на партконференции Ленинского района Москвы, депутатом которой избран был Григоренко. Именно на ней, на этой конференции, он попросил слова и сказал то, что положило начало его пути на Голгофу. Нет, краткая речь его не была ни обличением, ни разоблачением, она призывала только к одному — придерживаться ленинских норм, в них тогда генерал еще верил. Начальство взъярилось. Оно, — и очевидно, верно, — расценило речь именно как обличение и разоблачение. Такое не прощается. «Демократия ему нужна! Свободные выборы! — кричал на него потом на партколлегии малограмотный хам Сердюк, в прошлом секретарь Львовского обкома, — Не будем мы твоими хитрыми кляузами заниматься, слушать здесь твою демагогию. Можешь идти...»
И Григоренко, сжав зубы и кулаки, пошел. О, как знаком мне этот путь, по которому он пошел, только куда тернистнее был он у него, чем у меня.
«За извращение линии партии по вопросу о культе личности и за недооценку деятельности партии по ликвидации культа личности Сталина» — вот туманно-лживая формулировка, которой, после более чем двухнедельной утряски в ЦК и лично с тов. Пономаревым, расправились с человеком, посвятившим всю свою жизнь и знания любимой им армии. Нет, не исключили пока, дали строгий выговор. Но это было только начало... Начало того, что превратило убежденного коммуниста-сталиниста в бесстрашного борца за растоптанные права человека. Где-то он еще цеплялся за казавшийся ему всю жизнь светлый образ Ленина, организовал (в наше-то время, подумать только!) «Союз борьбы за возрождение ленинизма», рискуя всем, забыв о возрасте, раздавал листовки у проходной завода им. Лихачева, на Курском вокзале.
Кончилась эта безумная затея тем, чем и должна была закончиться — арестом. И первой психушкой. На этот раз недолгой. Потом глоток свободы, мысли, как прокормить семью, работа на складе простым рабочим, Крым, Ялта, татары. И судьба этого оболганного, изгнанного со своей земли народа стала судьбой Григоренко. По дороге на суд над татарами, схваченными в связи с Чирчикскими событиями шестьдесят восьмого года, в Ташкенте, 7 мая 1969 года, он был вторично арестован. Последствия — пять лет принудительного лечения в страшнейшей из спецпсихушек, в городе Черняховске. Пять лет пыток!
Так страна, нет, не страна, люди позволяющие называть себя почему-то руководителями ее, отблагодарили человека за все то, что он сделал для Родины. Погоны сорваны, заслуги забыты, награды отобраны, здоровье разрушено. Но то, к чему стремились, не вышло — сломить не удалось. Ни сломить, ни согнуть. Из схватки не на жизнь, а на смерть Григоренко вышел победителем.
Обо всем этом рассказано в книге написанной уже в Нью-Йорке. И, читая ее, думаешь — несчастная страна — лучшее, что в ней есть, за решеткой. Или изгнано. Или, подобно Сахарову отрезано от мира. И в то же время — нонсенс! — счастливая страна. Счастливая, потому что ей есть чем гордиться. Пусть их мало, этих людей, горстка, но они и есть лицо России и было так всегда. Не Аракчеевы и Победоносцевы, а Пестель, Рылеев, Толстой. В дни кровавого ленинского террора возвышал свой голос Короленко. А мы живем в эпоху Сахарова и Григоренко, Орлова и Руденко, Марченко и Джамилевых, Ковалевых и Светличного. И многих тех, кого мы еще не знаем, но которые где-нибудь в Москве или в каком-нибудь селе Борисовка, глядя на них и учась у них стойкости, пойдут по тому же пути... Нет, нам есть, чем гордиться!
А книгу Григоренко — не пугайся ее восьмисот страниц и странного названия «В подполье можно встретить только крыс!» — прочти, читатель! О многом узнаешь из нее впервые. И о войне в том числе. Рассказанное к тому генералом. Не Жуковым или Коневым, до конца дней своих молившихся на Сталина, а генералом, поведавшим нам всю правду о самой страшной войне, которую знало человечество.
Петр Григоренко «В подполье можно встретить только крыс...»
Виктор Некрасов «Мужество, благородство, честность (О П. Григоренко)»