Произведения Виктора Некрасова
Нью-Йорк — город страха
(о статье в «Литгазете»)
Памфлет
«Новое Русское Cлово» (Нью-Йорк), 30 января, 6 февраля 1983 г., №№ 26045, 26051
Красный цвет всенародного праздника озаряет сегодня московские заводы и научные институты, строительные площадки и фабрики. Москва — сердце великой страны. Сердце, которое без устали бьется день за днем. Неделя за неделей. Год за годом…
Об этом я прочел в «Вечерней Москве» от 20 декабря. И невольно подумал — а мог ли, например, советский журналист написать такое, допустим, о Нью-Йорке? К какому-нибудь американскому празднику? Нью-Йорк — сердце великой страны… Сердце, которое без устали бьется день за днем…
— Да вы что! — замахал бы на меня руками редактор, принеси я ему такую статью. — Нью-Йорк — город Желтого Дьявола, да будет вам известно… А вы про какое-то там сердце...
И тут редактора с успехом мог бы перебить спец. корр. «Литгазеты» Вл. Александров:
— Если б только Желтого Дьявола! Нью-Йорк – это город страха. Каждые 58 секунд — вооруженное ограбление, каждые 23 минуты — убийство!
С такого заголовка, с таких слов начинает свою статью этот самый Вл. Александров, спецкорр «ЛГ», в 49-м номере газеты. Читаешь и действительно не понимаешь, как же могут жить люди в этом чудовищном городе? «Не о погоде, — пишет Александров, — думает в первую очередь американец, когда выходит из дому. Где придется идти? Освещенными или темными переулками? Надо ли будет спускаться в «собвей», эту заплеванную преисподнюю, где три тысячи полицейских не смогли предотвратить в прошлом году 7 тысяч ограблений, 36 изнасилований, 13 убийств? Нужно побыть в шкуре нью-йоркца, чтоб почувствовать этот безликий, серый, облепивший тебя со всех сторон, как несмываемый студень, страх…»
И, начитавшись советов полицейского комиссара из подаренной ему соседкой брошюры, насмерть перепуганный т. Александров заканчивает свою статью словами:
«Дверь заперта на три замка и цепочку. Сегодня не поеду отвозить эту статью через Центральный парк. Перечитываю последнюю заповедь полицейского комиссара: «Если у вас нет возможности убежать, старайтесь не показывать страха». Буду стараться, господин комиссар».
Так заканчивается статья о жизни в Нью-Йорке, адресованная советским журналистом советскому читателю. Естественно, после такой статьи никакими калачами читателя туда не заманишь. Ну его, этот Нью-Йорк, не поеду! Даже по бесплатной путевке.
Между прочим, когда я еще был советским гражданином, один дотошный или не в меру любопытный, как принято у нас их называть, американский журналист пытался у меня узнать, где б он мог достать цифру преступлений, совершенных в Москве, — для сравнения, как он сказал. Я развел руками: «Нигде!» — «Как так? — удивился он. — У вас не бывает убийств? — «Вероятно, бывают, но об этом не пишут». — «Почему?» — «Потому что это тайна». — «Почему тайна? От кого это скрывается? От меня?» — «И от вас тоже. Но в первую очередь, от советского трудящегося. Чтоб он смог спокойно работать. Неужели не понятно?»
Американец так и не понял. Впрочем, на последние вопросы ответы давал уже не я, а кто-то, если не ошибаюсь, из «Литгазеты», может быть, тот же самый Александров.
Но, слава Богу, не только он выступает на страницах советских газет с рассказами об американской жизни. Есть, к счастью, и другие корреспонденты, не приходящие в такой ужас от перспективы пройтись по аллеям Центрального парка.
В той же «Литгазете», в № 51 есть статья Ю. Изюмова «США — 1982, стоп-кадр». Читая ее, холодным потом не покрываешься, но и особой зависти к американскому образу жизни не испытываешь.
Нужно отдать должное Ю. Изюмову: в своей статье он пользуется не только черной краской. Нашел он в этой стране и нечто положительное: дороги, например, и круглосуточно открытые магазины, и свободные места в гостиницах. И ребятишки американские ему понравились: смотреть на них, говорит, одно удовольствие…
Но…. И дальше идет очень много «но». Оказывается, ребятишки эти, хоть смотреть на них приятно, но работают полный рабочий день, а платят им вдвое или втрое меньше, чем взрослым… Плохо, как видим, детям в Америке. Ну, а взрослым? Тоже неважно. С квартирами, например. Тов. Изюмов, как он пишет, общался, в основном, с простыми американскими тружениками, жил в их квартирах. В одной из них, представьте, было только три комнаты, шестиметровая кухня и совмещенный санузел. «Отсутствие прихожей, мизерное количество стульев, — пишет далее автор, — вызывало естественный вопрос: а как же быть, если гости?»
М-да, подумал я, плохо дело. И вспомнил, как я принимал гостей, уже будучи писателем, даже премированным, живя до самого своего отъезда не в трех, а в двух комнатах, правда, с прихожей. Брали два стула и клали на них доску и никто почему-то не удивлялся. А т. Изюмов, оказывается, не знал о таком простом выходе из положения.
Не миновал т. Изюмов, конечно, и трущоб. И о крысах написал, и о насекомых, и о том, что сплошь и рядом огромные семьи ютятся в одной комнате…
И опять вспомнил я свое прошлое. Будучи инвалидом второй группы, столичным журналистом, я без малого пять лет прожил в одной комнате с матерью и фронтовым другом. И только после полуторагодичного, чуть ли не ежедневного хождения в горсовет, получил отдельную двухкомнатную квартиру. И только потому, что стал лауреатом…
Пишет Изюмов и о фермах. Посетил одну из них, среднюю, семейную, в Кливленде — муж, жена и сын. Поразился, как много им приходится работать. К концу дня люди превращаются, мол, в выжатый лимон. Опять-таки плохо. Хотя, как выяснилось, у этой средней фермерской семьи 50 дойных коров и небольшое стадо молодняка. Интересно, как часто посещает т. Изюмов «фермы» наших колхозников и что он мог бы рассказать об их стадах и интенсивности работы. О заработках я уж не говорю.
Но не на фермах прерывается статья, окончание которой обещано в следующем номере. Обрывается она на 12 миллионах американских безработных, которым, очевидно, и будет посвящено ее окончание. Неожиданный, конечно, поворот, никак не ждали, но все-таки дождемся, почитаем.
Итак, продолжим чтение статьи Ю. Изюмова (кстати, как выяснилось, первого замредактора «Литгазеты»), начало которой прочли в предыдущем номере. Та, прошлая, кончалась печальными строками о 12 миллионах американских безработных. С них же начинается и продолжение.
Сколько я себя помню (а газеты я стал читать лет с двенадцати), об этих двух бичах Америки — безработице и расизме — в советской прессе писалось без устали с первого для её, прессы, основания. Из статьи Изюмова я узнал и нечто новое — что безработица в США не трагедия, с которой надо бороться, а наоборот, штука весьма полезная хозяевам Америки — это железный ошейник, который держит народ в рамках повиновения.
Из следующего абзаца, начинающегося словами «Все прекрасно знают», выясняется, что любое антиправительственное выступление, участие в митинге или демонстрации, слишком вольные высказывания, непозволительные знакомства, письма из «коммунистических» стран, даже чтение «не той» газеты может очень быстро привести к увольнению с работы. Без всяких объяснений. И главное — нет надежды найти работу в будущем…
Обо всем этом, как пишет в дальнейшем Ю. Изюмов, он пишет с болью в сердце за американцев, в большинстве своем хороших людей, которыми безжалостно и хладнокровно манипулируют силы капитала и которые не могут этому противостоять…
Я бывал в Америке не один раз и мог бы с легкостью опровергнуть всю эту галиматью, но думаю, что и без моих доказательств, никто ей не поверит, а вот кое-что спросить у т. Изюмова хочется.
Например, попросить его написать статью (для советской или американской газеты), в которой он рассказал бы о некоем событии, происшедшем у него на родине и о его последствиях. Пришел, например, советский служащий к себе на работу, развернул «Нью-Йорк Таймс», полистал ее, а потом задумчиво бы сказал: «Нет, не нравится мне что-то политика Брежнева (или теперь Андропова). Магазины пустые, а ракет до чертиков строим. Что скажете по этому поводу, ребята? Может, митинг устроим, а?»
Сознаюсь, что сцену я написал несколько фантастическую, малоправдоподобную, но случись все же такое, чем бы все это, по мнению т. Изюмова, закончилось бы? Увольнением с работы, как в несчастной Америке, чем чем-нибудь другим?
Ладно… Давайте все же говорить об Америке, о которой т. Изюмов с такой горечью нам рассказывает.
К слову сказать, замредактора «ЛГ» приехал в США не в командировку и не с делегацией, а по приглашению газеты «Русский голос», чтоб отпраздновать её 65-летний юбилей. Как ни странно, но я впервые от Изюмова узнал о существовании в Нью-Йорке этой русской, такой старой и, очевидно, заслуженной газеты. Ни в одном киоске я ее не видел, ни с одним подписчиком не встречался, никто о ней и слыхом не слыхивал. Сделал запрос в Нью-Йорк. Через три дня мне ответили – есть такая газета, выпускается группой русских эмигрантов, но, как говорится, для внутреннего пользования, вроде «сов. секретно». Попросил прислать экземплярчик, обещали, но до того, как он придет, надеюсь, т. Изюмов расскажет о ней что-нибудь внятное на страницах «ЛГ».
Но это так, к слову. Что же еще растревожило нашего корреспондента в Америке?
Оказывается, железный занавес, воздвигнутый ею, который всегда отделял широкие массы от прогрессивных идей, а сейчас превратился даже в бронированный.
Во что же это выливается?
Тов. Изюмов, например, не встречал в Америке ни одного человека, прочитавшего хотя бы одну книгу советского автора. Гастроли советских театров запрещены. Средний американец не знает названий советских газет, но если все же хочет подписаться на какую-нибудь из них, должен подписаться не меньше, чем на десять экземпляров. В магазинах почти невозможно найти радиоприемник с короткими волнами, это чтоб не давать возможности ловить советские передачи… Ну и т.д.
Опять-таки не хочется все это опровергать, непонятно только, каким образом при полном запрете на все советские гастроли удалось проскочить и выступить в Кливленде Народному артисту СССР Евгению Беляеву? Оказывается, как-то он все-таки умудрился, и тов. Изюмов сетует только на то, что никаких откликов в газетах на его выступление не было. С советскими фильмами тоже неблагополучно, не показывают, мол. А я, между прочим, недавно читал об успехе «Калины красной» В. Шукшина, показанной на специальном фестивале советских фильмов в Нью-Йорке…
Кончает же свою статью тов. Изюмов (поговорив, конечно же, о преступности и порнографии) печальным выводом, что за минувшие 20 лет материальное благосостояние основной массы населения в Америке почти не прогрессировало. Разве что цветные телевизоры появились.
«Вольно или невольно сопоставляешь это с изменениями в нашей стране за те же 20 лет. Да разве можно сравнить, — восклицает он, — жизнь советской рядовой семьи в 1962 г. и сейчас? Не буду говорить лишних слов — любой читатель может и сам сделать такое сопоставление».
Сказал и не поперхнулся, написал и кляксы даже не поставил…
С такой же горечью и тоже не поперхнувшись, рассказал о рождественском Нью-Йорке корреспондент «Маяка» Андрей Пташников в своей передаче 29 декабря прошлого года. Он бродит вдоль роскошных витрин 5-й авеню, разглядывает выставленные там зубочистки из золота за 150 долларов, зубную щетку из малахита за 330 долларов, пуленепробиваемую нейлоновую шубу за 36 тысяч долларов. Ньюйоркцы приходят сюда, чтобы хотя бы за стеклом увидеть то, что им недоступно. Увидеть и вернуться к реальной действительности, как, например, в районы 20-х улиц на 9-й авеню, где нет шикарных магазинов, но можно бесплатно получить тарелку супа. Тут же, разыскав безработного Сэма Солсбери, Андрей Пташников записывает на пленку его рассказ о том, что американцы страдают в первую очередь от экономического кризиса, а правительство тем временем увеличивает расходы на вооружение… И рассказ этот передается по московскому радио.
К Андрею Пташникову у меня есть только один вопрос. Что он может рассказать о московских (я не говорю уже о ярославских или калужских) витринах и бывал ли он когда-нибудь в магазине «Берёзка»? Там, правда, нет золотых зубочисток и пуленепробиваемых шуб, но есть что-то другое, рассчитанное отнюдь не на рядового трудящегося — его, рядового, даже на порог не пустят: «Есть сертификаты? Нет? Иди тогда своей дорогой, не задерживай людей. Здесь только по сертификатам».
А он, бедняга, даже не слыхал такого слова.