Произведения Виктора Некрасова
О книге Лидии Чуковской «Память детства»
Рецензия для радио
10 октября 1983 г.
Виктор Некрасов на «Радио Свобода»
читает рецензию на книгу Лидии Чуковской
«Память детства», 21 октября 1983 г.
Между выступлениями на радио и печатными текстами
иногда встречаются незначительные разночтения
Два года тому назад я писал о Лидии Чуковской, о её воспоминаниях, посвященных Анне Ахматовой. Сейчас передо мной новая её книга – «Память детства». Ту свою, двухлетней давности статью, передачу я начинал с того, как с возрастом меняются вкусы. Как в юные годы, читая, я требовал от автора острого сюжета, действия, всякого рода погонь, преследований, стрельбы, драк отважных, лихих героев. А сейчас, с возрастом, замечаешь, что тянет тебя к книгам совсем другим, к книгам, где автор ничего не придумывает, просто рассказывает о совей жизни. А жизнь, такая, как она была, оказывается куда интересней придуманной. И если рассказывают о ней такие люди, как Евгения Гинзбург, Петр Григоренко, Владимир Буковский, Надежда Яковлевна Мандельштам, а им есть о чём и о ком рассказать, то ей-богу, не надо тебе никакого крепко сколоченного сюжета и всякого рода «Инспекторов Мегрэ».
«Того, что пережили мы, не запечатлела ни одна литература», — вспоминает Лидия Чуковская слова Анны Ахматовой. Шекспировские драмы, все эти эффектные злодейства, страсти, дуэли — мелочи, детские игры по сравнению с жизнью каждого из нас. О том, что пережили казненные или лагерники, я говорить не смею. Но и каждая наша благополучная жизнь — шекспировская драма в тысячекратном размере.
В последней её книге, «Памяти детства» трагедии нет вовсе, это рассказ о другой жизни, другом человеке. Детство есть детство, и всё воспринимается по-другому. Даже когда смотришь на него с высоты прожитых лет. В «Памяти детства» это рассказ дочери о своем отце. А отец — Корней Иванович Чуковский, одна из самых интересных фигур русской литературы двадцатого века. Дети обожают его за «Крокодила», «Мойдодыра», «Муху-цокотуху», взрослые, кроме того, за серьезные исследования о Шевченко, Некрасове, за яркие литературные портреты, за «От двух до пяти», за «Высокое искусство» о переводах, за «Живой как жизнь» о русском языке.
Лидии же Чуковской особенно повезло — он был ко всему тому же и её отцом. И отцом замечательным, можно только позавидовать его детям. Он был их первым другом, участником всех игр, первым заводилой и они души в нём не чаяли. Он был веселым человеком, до самых последних своих дней. Именно весёлым. А как в жизни это важно! И не только детям. А детям, ну что там говорить, за веселым они в огонь и в воду.
В книге Чуковской есть чудесная глава о том, как Корней Иванович отправился с ним, своими детьми, в шторм, на лодке, по Финскому заливу. Всё закончилось благополучно, но это был, пожалуй, единственный случай, когда Чуковский был весел не до самого конца… И второе. «Моим детям посчастливилось,— сказал как-то Корней Иванович. — Они с малых лет дышали воздухом искусства». А лучшего воздуха, и лучшего искусства не придумаешь. В двух шагах, в «Пенатах» жил Репин (туда дети бегали с записочками от отца к Илье Ефимовичу чуть ли не ежедневно). А дома, на даче, в Куоккала (нынешнем Комарове), где раннее свое детство провела Лидия Корнеевна, что ни день, то гости. А гости это тот же Репин, Маяковский, Горький, Тынянов, Анна Ахматова, Бунин, Куприн, Леонид Андреев, Короленко. Да, не всякому выпадет такой воздух, да еще с детства!
«Воздух искусства, — пишет дальше Лидия Чуковская, — был прежде всего воздухом труда. Друзьям Корнея Ивановича и ему самому случалось отдыхать. Но не случалось бездельничать. А между отдыхом и бездельем сходства нет. В состав воздуха, отгружавшего нас, входило и чтение импровизированных лекций, в беседке у Репина, и стихов, и разговоры, и споры, игры в городки, в другие игры, главным образом, литературные, но ни грана умственного безделья»
И еще одно. Чуковский приучил своих детей с детства к стихам, к поэзии. «Здесь, на Финском заливе, — пишет Лидия Чуковская, — в солнечный день, мерные взмахи вёсел, ожидающие лица детей рождали в нём жажду читать стихи. Жажда эта жила в нём неутомимо. Поэзия смолоду и до последнего дня была для него неиссякаемым источником наслаждения. Стихи он читал постоянно, и всегда вслух — себе самому, один на один, у себя в кабинете, Репину, в его мастерской и его гостям в беседке, захожим студентам, на песке у моря, друзьям-соседям, нам, по дороге на почту и уж конечно — в море. Тут он давал себе полную волю. И очаровывал нас поэзией, вовлекал нас в поэзию, как других детей вовлекают в детстве в музыку.»
Книгу Лидии Чуковской не надо глотать. Её надо читать не спеша, страничку за страничкой, смакуя каждую из них. И перед тобой постепенно возникнет портрет замечательного, интереснейшего человека, умного, яркого, талантливого, общительного, всем и по-настоящему интересующимся, умеющим приносить людям радость, и главное — очень весёлого. Бог ты мой, какое это замечательное человеческое качество быть веселым. В этом отношении мне тоже очень повезло, моя мать тоже была весёлой…
Но не только Чуковский вырисовывается перед нами во весь рост, когда читаешь книгу, но и автор этой книги — дочь его, Лидия Корнеевна. Из обоих, отца и дочь, я чуть-чуть знал. С Корнеем Ивановичем познакомился, увы, незадолго до его смерти, а с Лидией Корнеевной перед самым своим отъездом за границу.
Чуковскому было тогда 87 лет, но веселье в нём было юношеское, я бы сказал, даже мальчишеское. Лидию Корнеевну особенно весёлой я б не назвал. Но есть в ней качества, не менее нужные человеку. И писателю. Мужество, бесстрашие, честность, которую принято называть кристальной. К тому же и память – тут можно только позавидовать. Все эти качества, собранные вместе, плюс литературный талант ведут к тому, что книги, написанные ею, хочется читать. И не только хочется, но и нужно.
Закончу же я на печальной ноте. Книга-то, о которой я сейчас рассказал, издана не на родине, а на чужбине, и прочесть её советскому читателю, увы, не так уж просто… Спасибо за это Советской власти!