Главная Софья Мотовилова Виктор Кондырев Александр Немец Благодарности Контакты


Биография
Адреса
Хроника жизни
Семья
Произведения
Библиография
1941—1945
Сталинград
Бабий Яр
«Турист с тросточкой»
Дом Турбиных
«Радио Свобода»
Письма
Документы
Фотографии
Рисунки
Экранизации
Инсценировки
Аудио
Видеоканал
Воспоминания
Круг друзей ВПН: именной указатель
Похороны ВПН
Могила ВПН
Могилы близких
Память
Стихи о ВПН
Статьи о ВПН
Фильмы о ВПН
ВПН в изобр. искусстве
ВПН с улыбкой
Поддержите сайт


Произведения Виктора Некрасова

Париж-4

Заметки для радио

25 апреля 1984 г.

Публикация Виктора Кондырева

Рукопись хранится в отделе рукописей
Российской Национальной Библиотеки (Санкт-Петербург),
фонд № 1505, ед. хр. № 520, 10 л.

Бульвар Сен-Жермен в Париже, это мой киевский Крещатик.
Там, на Крещатике, в юные годы мы с друзьями «прошвыривались» по вечерам, конечно же, осаждали кино — в «Корсо» ковбойские фильмы, в «Экспрессе» салонные с Кокой Негро и Гретой Гарбо, в любимом нашем Шанцере — там у нас знакомый администратор — три серии «Индийской гробницы», «Багдадский вор» и «Знак Зорро» с непревзойденным Дугласом Фербенксом. Кино мы жили, знали всё о нём, не пропускали ни одного фильма.
В последние, предотъездные годы, Крещатик стал главной трассой моих прогулок с мамой. От Пассажа, где мы жили, до бывшей Царской площади и обратно. Неизменными нашими спутниками были мой старый, довоенный еще, институтский друг Исачек Пятигорский и его жена. Так, вчетвером, не торопясь, топ-топ-топ, мы совершали нашу традиционную прогулку, на обратном пути покупали свежий батон и шли пить чай.
Все это позади и никогда уже не вернется. Мама умерла, Крешатик уже не тот, понастроили что-то новое, громоздкое, пышное, совсем не крещатикское, ну, и я далеко от всего этого, в Париже.
По бульвару Сен-Жермен я гуляю обычно один. Или вожу приезжих москвичей. Он широк, красив, обсажен платаными, тянется от Сены к Сене, по левому берегу «Рив гош», начинаясь от моста Сюлли и заканчиваясь у Палаты депутатов возле моста Конкорд. Наиболее оживленная, прогулочная часть — средняя треть его, от церкви Сен-Жермен-де-Прэ до бульвара Сен-Мишель. Здесь больше всего магазинов, кафе, ресторанов, кино. В теплые весенние, летние вечера не протолкнуться. Все столики, выползшие на тротуары, заняты. Уличные певцы, гитаристы, скрипачи, с разной степенью таланта ублажают слух болтающих, обнимающихся, целующихся, сосущих свой оранжад или кофеёк парижан. А на маленькой площади Сен-Жермен-де-Прэ — фокусники и акробаты. Вокруг толпа. Полиция не трогает – крутитесь себе, вертитесь на здоровье. И никто из вертящихся и глядящих на них не помнит, а может, просто не знает, что три с лишним столетия, с XIII века до 1636 г. на этом самом месте стоял позорный столб, где подвергались публичной порке взяточники, банкроты, лжесвидетели, богохульники, развратники, сводники и сутенеры. А в 1557 году по приказу короля Генриха II здесь были живыми сожжены два гугенота Николя де Сен и Пьер Кавор, отказавшиеся признать себя виноватыми, за что у них вырван был язык… Веселые были денечки… В 1636 году по приказу Людовика XIII позорный столб аббатства Сен-Жермен был наконец снесен, но тюрьма аббатства сохранилась. А я-то и не знал, сидя часто в садике возле аббатства, среди резвящейся детворы, и любуясь шестиэтажным домом на противоположной стороне улицы, очень напоминающий мне дома на Каменноостровском, ныне Кировском проспекте в Ленинграде, что на его месте была тюрьма и снесли её только в 1857 году, когда начиналась реконструкция бульвара Сен-Жермен. Сооружена она была в 1522 г., имела собственный трибунал, прокурора и охрану, и юрисдикция её распространялась на всю округу вплоть до долины Гренель. В годы Великой французской революции она прославилась так называемой «сентябрьской резней 1792 г.» На основании некоей листовки, которая утверждала, что раскрыт заговор аристократов и священников против простого народа, было схвачено, судимо на месте революционным трибуналом и убиты тут же, у входа в тюрьму и во дворе её 317 человек.
Ценные вещи подели между собой судьи и палачи, а белье и носильные вещи приобрела за 375 ливров некая предприимчивая женщина, которая, отмыв кровь, бойко стала ими торговать. Все остались довольны…
Стены тюрьмы видели и знатных пленников, как мадам Ролан, жена министра внутренних дел, писавшая в камере свои мемуары, а потом гильотинированная. Узником тюрьмы был и Бомарше, и несколько дней Шарлотта Корде, убийца Марата. Одним словом, мрачным стенам этим было, что вспомнить. Сейчас, слава Богу, стен уже нет и аббатство власти не имеет, а церковь, считающаяся одной из старейших в Париже (сооружена в 990 г.), то ли по пятницам, то ли по субботам приглашает всех желающих на концерты органной музыки…
Против паперти, через площадь – знаменитое на весь Париж кафе «Дё маго» — «Два болванчика» — подразумеваются китайские статуэтки с качающимися головами. В этом кафе и соседнем «Кафе де флор» в свое время собирались экзистенциалисты во главе с Жан-Полем Сартром и Борисом Вианом. Увы, все это в прошлом — публика теперь разношерстная и никаких споров, никаких дискуссий. Потеряло свое лицо и знаменитое когда-то «Брассери Липп», где собирались журналисты и назначали встречи различные политические деятели.
Заглядывая и я иной раз то туда, то сюда, тоже с кем-нибудь встречаться, но вообще-то больше меня тянет к книжному магазину «Ла Юн» между двумя кафе, магазину, в основном, книг по искусству. И тут же гибну. Сейчас задерживаться в нем не будем, — о книгах в другой раз, особо, — а потолкавшись немного возле художников — они расположись вдоль стен аббатства со своими картинками и рисуночками, более или менее или менее одинаковыми, мало чем отличающимися от монмартских, пройдемся по улочкам, ведущих к Сене — рю де Сен, рю Бонапарт, рю Мазарин, рю Дофин и через пересекающую их рю Жакоб. Здесь можно провести весь день. Здесь антиквариат, здесь и картинные галереи, частные, с которыми художники заключают договора на свои выставки.
Оторваться от антикварных витрин невозможно. Античные торсы, коротконогие губастые африканские божки, ацтекские маски, средневековые латы, самурайские мечи, умопомрачительные модели испанских галеонов и каравелл, карты времен Магеллана и Васко де Гама, водолазные медные скафандры, расшитые золотом генеральские кепи, может быть самого Жоффра или Фоша, и книги, книги всех веков, в кожаные переплетах с металлическими застежками и старинными гравюрами. Внутрь я заходить опасаюсь — не уйдешь.
Несколько спокойнее прохожу я мимо галерейщиков. Если там не выставляется кто-нибудь из моих друзей, в общем-то и не захожу. Посмотрю сквозь витрину на какие-то радужные пятна или скрученные из разной толщины проволоки скульптуры, и как-то не тянет внутрь. Я консерватор и ретроград. Помню, на одной из больших весенних выставок я подошел у чему-то очень напоминающему самогонный аппарат и прочитал на табличке слева предложение нажать кнопку. Я это не без тревоги сделал и аппарат замелькал тысячами огоньков, — даже красиво, — а из рупора донесся хриплый голос, как выяснилось потом, Махатма Ганди…
Нет, консерватор, консерватор — дальше французских импрессионистов, Сезанна, Матисса, Пикассо — люблю его скульптуры, керамику не иду. Ну, еще Сальвадор Дали – рисовальщик он великий, непревзойденный, а фантазия почище, чем у Иеронима Босха…
После галерей и антикварщиков, повздыхав у очередной колумбовской «Санты Марии», выйдем к Сене. Тут букинисты. О них в следующий раз — это самое парижское из всего парижского.



  • Произведения В. П. Некрасова, связанные с парижской тематикой


  • 2014—2024 © Международный интернет-проект «Сайт памяти Виктора Некрасова»
    При полном или частичном использовании материалов ссылка на
    www.nekrassov-viktor.com обязательна.
    © Viсtor Kondyrev Фотоматериалы для проекта любезно переданы В. Л. Кондыревым.
    Flag Counter