Главная Софья Мотовилова Виктор Кондырев Александр Немец Благодарности Контакты


Биография
Адреса
Хроника жизни
Семья
Произведения
Библиография
1941—1945
Сталинград
Бабий Яр
«Турист с тросточкой»
Дом Турбиных
«Радио Свобода»
Письма
Документы
Фотографии
Рисунки
Экранизации
Инсценировки
Аудио
Видеоканал
Воспоминания
Круг друзей ВПН: именной указатель
Похороны ВПН
Могила ВПН
Могилы близких
Память
Стихи о ВПН
Статьи о ВПН
Фильмы о ВПН
ВПН в изобр. искусстве
ВПН с улыбкой
Поддержите сайт


Произведения Виктора Некрасова

Я — француз!

Статья для радиопередачи

18 октября 1983 г.

Публикация Виктора Кондырева

Машинопись хранится в отделе рукописей
Российской Национальной Библиотеки (Санкт-Петербург),
фонд № 1505, ед. хр. № 475, 4 л.

В официальном французском издании «Журналь оффисьель де ла Репюблик Франсэз» от 25 сентября 1983 года, № 223, на странице 8815, во второй колонке, в очень длинном списке фамилий, любопытствующий может обнаружить два имени — Некрасов Виктор (Киев, Россия) и Некрасова ур. Базий Галина (Ростов-на-Дону, Россия). Это значит, что на основании Декрета Премьер-Министра от 16 сентября 1983 года мы с женой становимся с этого дня французскими гражданами.
Принимаю поздравления. Я — русский, женатый, беспартийный (слава Богу, уже десять лет!), лишенный советского гражданства в 1979 году — в возрасте 72-х лет и трех месяцев, без одного дня, стал, наконец, французом. И по собственному желанию.
Как же и почему всё это произошло? И есть ли в этом какая-нибудь закономерность?
Начну с азов. Францию и все французское я люблю с детства. Может быть, потому что первые годы своей жизни я провел в Париже и первые мои слова были произнесены на французском языке (русскому я научился только в пятилетнем возрасте и долго ещё картавил, грассировал), а может, просто потому, что нельзя не любить эту страну, которая дала миру — дальше на три страницы идут имена, которые не буду перечислять, всем известны — и столица которой Париж, праздник, который всегда, слава Богу, теперь со мной, спасибо партии и правительству. И хочу в нем жить и умереть, подобно Маяковскому, который, на мой взгляд, просто лукавил, вспоминая Москву — просто она, Москва, не давала ему возможности жить и умереть в Париже. Поэтому, именно в ней, в Москве, он и покончил жизнь самоубийством...
Но, по порядку. Приехал я сейчас во Францию с советским паспортом. Прожил с ним, серпастым и молоткастым, без малого два года, бегая в консульство вклеивать листочки для виз, что делали всегда с великой неохотой. Потом я его потерял. А может, выкрали — многие считают, что нарочно, чтоб испортить мне настроение. Так или иначе, но его у меня не стало. И я обратился к французскому правительству с просьбой о предоставлении мне убежища. Мне его предоставили и я превратился в «рефюжье», что по-французски значит «беженец». Слово не очень уютное, но жить, в общем-то, можно — разве что, не имеешь права избирать Президента. И быть избранным тоже. Это, второе, меня несколько огорчило, в остальном же, никаких, практически, ограничений. Правда, при приеме на работу предпочтение отдается французу. И второе — для меня более существенное, я люблю разъезжать по миру, дорвался-таки на старости лет! — а тут, со своим «титр де вояж», заграничным паспортом для беженцев, по Европе разъезжай сколько хочешь, а в другие страны (кстати, в Австрию тоже), нужна обязательно виза. Иной раз приходится долго, бывает и неделями, ждать. А без неё не впустят, как случилось со мной в Таиланде — всю ночь проторчал в аэропорту, спаивая, от нечего делать, таможенников, или в Гонконге, где ночевать пришлось просто в камере, мало чем отличающейся от тюремной.
Вот и все сложности.
Но, может быть, именно это, последнее — невозможность сесть в самолет и без всяких хлопот приземлиться в Сингапуре или на острове Фиджи — и натолкнула меня на мысль превратиться во француза.
Но, должен сказать, сама процедура получения гражданства отнюдь не так проста... Во-первых, ты должен прожить во Франции пять лет и только тогда имеешь право подавать документы. Пoтом ты эти документы (в довольно большом количестве) сдаешь и тебе говорят, что, примерно, через полтора года ты получишь ответ. И тут, увы, никуда не денешься, приходится констатировать, что по части бюрократизма, Франция мало чем отличается от Советского Союза, а может быть, в чем-то и преуспела. У меня, например, обещанные полтора года превратились в три с половиной. Почему? А черт его знает. Одни мне объясняли — речь идет о французах — что власти не очень-то любят натурализировать стариков, другие весело смеялись — «Вы что не знаете, что мы больше всего любим бумажки, какой-то, очевидно, у вас не хватает...»
После трех лет ожидания, я не вытерпел и обратился к одному очень влиятельному французу, моему другу, с просьбой выяснить, в чем дело. Он куда надо написал и получил ответ, что все в порядке, вопрос решился положительно, но, действительно, кое-каких сведений не достает. Как выяснилось (через три года, почему-то!), им очень важно знать, когда моя жена развелась с первым своим мужем, а ещё через месяц, когда она вышла за него замуж... И в первом, и во втором случае собраны были какие-то старички и старушки, и они, волнуясь, присягнули на суде, что и то, и другое им хорошо известно — тогда-то, мол, и тогда-то. А ещё через три месяца я обнаружил в «Журналь оффисьель» то, с чего начал сегодняшний свой рассказ.
И вот тут-то я понял, что по части логики, Советский Союз явно впереди Франции. Там анкетные вопросы вполне понятны — служил ли ты или твои родители в Белой армии, есть ли родичи за границей, состоял ли членом какой-либо партии, привлекался ли к судебной ответственности, ну и, наконец, что очень важно — еврей ты, или не еврей. Вопросы вполне естественные — враг ты, или не враг. А Французам, почему-то, важно знать, когда моя жена сделала первую глупость — семнадцатилетней девчонкой охмуряла пожилого приличного мужчину...
Ну ладно, все это позади. Я — француз!
Что ж я испытываю? Признаться — радость! Я — гражданин свободной страны. Пусть в ней много недостатков — а их, действительно, много — но я могу о них говорить, писать, кричать во все горло и никто меня за это не осудит, не упечёт туда, куда французский какой-нибудь Макар своих телят (кстати, вполне упитанных) не гонял. Вот об этом я мечтал всю жизнь. О свободе. Даже о свободе умереть под мостом, как говорил то ли Ленин, то ли кто-то другой из вождей.
Но ведь вы и так — говорят мне — девять лет уже прожил в этой свободной стране. Да, прожил! Но — такой уж у меня характер — я считал, что мне, беженцу, изгнаннику, которого приютила Франция, не гоже как-то за что-то её осуждать, критиковать. А теперь я француз и, как всякий француз — а они большие критики, ворчуны, и то не так, и то не так — я могу сесть и написать письмо самому Миттеррану:
«Monsieur President, так, мол, и так, уберите коммунистов из своего правительства, они всем уже очень надоели...» Вряд ли он послушается меня, и все же.... Напиши я такое письмо Андропову и меня сразу же в психушку...
А посему — принимаю поздравления. По адресу: 3, пляс Кеннеди, Ванв, 92170, Франс. Monsieur Victor Nekrassov...



  • Произведения В. П. Некрасова, связанные с парижской тематикой


  • 2014—2024 © Международный интернет-проект «Сайт памяти Виктора Некрасова»
    При полном или частичном использовании материалов ссылка на
    www.nekrassov-viktor.com обязательна.
    © Viсtor Kondyrev Фотоматериалы для проекта любезно переданы В. Л. Кондыревым.
    Flag Counter