Произведения Виктора Некрасова
«Записки московского пианиста»
Дмитрия Паперно, «Эрмитаж», 1983
Рецензия для радио
2 января 1985 г.
 |
 |
Обложка книги Дмитрия Паперно
«Записки московского пианиста» |
Титульный лист
|
Из библиотеки Виктора Некрасова
Виктор Некрасов на «Радио Свобода»
читает рецензию на «Записки московского пианиста»
Дмитрия Паперно, «Эрмитаж», 1983,
19 января 1985 г.
В прошлом году, оказавшись в Чикаго, я прожил несколько дней в доме известного советского пианиста Дмитрия Паперно. Встретил меня человек лет пятидесяти с чем-то, с очень интеллигентной внешностью, с печальным и несколько утомленным лицом. Последний вечер, проведенный вдвоем и превратившийся в ночь, дал понять мне, откуда эта грусть и печаль. Но об этом позже.
Три дня, проведенные в Чикаго, были достаточно суетливы — выступления, застолья, осмотр города, и, возвращаясь домой, я засыпал как убитый, не в силах полистать перед сном, как обычно, книжку. А в кабинете, на письменном столе, лежала книга, которая меня сразу же заинтересовала − «Записки московского пианиста». Автор – мой хозяин. Мне любопытно было её прочесть, но в предотъездной суете я как-то забыл о ней, а он, очевидно, постеснялся предложить, и получилось так, что книгу эту я прочитал только через год с лишним, совсем недавно.
Дмитрию Паперно в жизни явно повезло, хотя и оказался он сейчас очень далеко от взрастившей его Московской консерватории и самой Москвы — в Чикаго. Повезло, потому что он, восьмилетним мальчиком, приехав из Киева, попал в руки самого Гольденвейзера, замечательного музыканта и человека, любимца и друга Толстого. Повезло, потому что, окончив музыкальную школу, попал в Московскую консерваторию и там учился у лучших пианистов страны, в том числе и у Генриха Густавовича Нейгауза. Повезло, потому что полученная им в 55-м году премия на Шопеновском конкурсе в Варшаве, открыла ему широкую дорогу для гастролей. И повезло не только потому, что у него были хорошие учителя, но и потому что сам он был хорошим пианистом. Но не только это, - рассказ о своих успехах, кстати, преподнесенных достаточно скромно, - заставляет читать книгу с величайшим интересом. Нелегкие, кое-где даже страшные годы, в которые проходила учеба Паперно, вот что видим, ощущаем мы, читая книгу. Автору не было ещё двадцати лет, когда начался разгром советской музыки. Он начался, правда, еще за двенадцать лет до этого, в тридцать шестом году, когда статья в «Правде» под названием «Сумбур вместо музыки» жестоко и надолго травмировала молодого Шостаковича. Но сейчас, в сорок восьмом году, под угрозой оказались творческие судьбы чуть ли не большинства композиторов и музыкантов. Начался погром. Разгулялись страсти, сводились личные счеты, ученики поливали грязью своих учителей, учителя покорно поднимались на трибуну и усердно самобичевались, признаваясь во всех возможных и невозможных грехах. И через всё это должен был пройти молодой Паперно, считавший, что музыка это нечто прекрасное, отвлеченное, к чему не в праве прикасаться всё грязное и низменное. А вот и прикоснулось… И я, хорошо знающий весь позор космополитических лет в литературе, особенно благодарен Дмитрию Паперно за то, что он на фоне этой грязи преподнес нам портреты настоящих людей, к которым грязь не прилипает.
Как приятно было узнать, что на первом месте оказался престарелый Александр Борисович Гольденвейзер. Его выступление в защиту своего старого, заслуженного товарища, концертмейстера Марии Соломоновны Неменовой-Лунц вызвало стихийную овацию всего зала — явление неправдоподобное в те тяжелые годы. И он же, Гольденвейзер, не побоялся пойти защищать трех ошельмованных профессоров – ту же Лунц, Шацкеса, Глиэра к высокому музыкальному начальству. И взял с собой как свидетелей пианистов Гинзбурга и Гилельса. Он накричал на это начальство и, хлопнув дверью, вышел. Это возымело действие — трое обреченных были спасены.
К сожалению, самого Паперно, когда в начале семидесятых годов начались гонения против него самого, никто не стал спасать. Он вынужден был эмигрировать. Сейчас он живет в Чикаго, у него хороший дом, он преподает в консерватории, жаловаться особенно нечего, но, конечно же, ему не хватает друзей, оставшихся в Москве. А главное — своего слушателя, а их тысячи и тысячи. Их не хватает…
Но зато появилась книга, которая сейчас у меня в руках. А о ней хорошо написал Владимир Ашкенази в своем предисловии: «Главное в этой книге то, что Дмитрий Паперно, высокоталантливый пианист и интеллигентный человек, будучи в центре музыкальной жизни Москвы, испытал на себе все зигзаги карьеры, зависящей от музыкальной бюрократии и властей, и описывает события и людей особенно честно и беспристрастно». Так написал Ашкенази в своем предисловии, друг Паперно, и я понял, что все эти невеселые зигзаги и наложили на облик Дмитрия Паперно ту печать горечи, о которой я говорил вначале…
Иначе с человеком тонкой души произойти и не могло.