Произведения Виктора Некрасова
Александр Довженко
(«Земле» — 50 лет)
Статья для радиопередачи
30 августа 1980 г.
Виктор Некрасов на «Радио Свобода»
читает статью «Александр Довженко
(«Земле» — 50 лет)»
Между выступлениями на радио и печатными текстами
иногда встречаются незначительные разночтения
Александр Петрович Довженко
Александру Довженко было бы сейчас 86 лет. Умер он относительно молодым — шестидесяти двух. И как говорится, не от хорошей жизни. Пить, как мы знаем, в общем-то не пил, прочими излишествами тоже не злоупотреблял, а сердце не выдержало.
Один из крупнейших режиссёров, не только страны, но и мира, последние десять лет своей жизни, и если и не был полностью отстранён от практической деятельности, то был связан по рукам и ногам. Последнюю его картину «Мичурин» (1949 г.), уже готовую заставили переделать — включить в борьбу с вейсманизмом-менделизмом-морганизмом. Замысел картины — о творчестве — был загублен. Фильм не получился.
Параллельно делавшийся документальный фильм об Армении «Страна родная» за пределами Армении, даже на Украине, не демонстрировался. К счастью для Довженко, и для зрителей, не увидел экраны и насквозь фальшивый фильм по кагебистской книге Анаабелли Бюкар «Прощай Америка». Но два года было на него потрачено. Всего этого сердце выдержать не могло. Довженко умер в 1956 году в расцвете сил.
Но всё началось значительно раньше. В Киеве сейчас торжественно было отпраздновано 50-летие фильма «Земля», фильма причисленного в 1958 году на Брюссельской международной выставке к числу двенадцати шедевров мировой кинематографии. Судьба этого шедевра более чем любопытна. Фильм, обошедший все экраны мира был признан новаторским всеми профессионалами кино. Широкий зритель не в счёт — новаторство он не любит.
Известный историк и режиссёр кино Карло Лидзани писал тогда: «Теперь уже установлено, что в самых значительных и волнующих произведениях итальянского неореализма, прежде всего в работах Росселлини, глубоко ощущается хорошо усвоенные уроки Довженко». А крупнейший исследователь кино Жорж Садуль того же мнения. Он считает, что «Земля» оказала глубокое влияние на молодых кинематографистов Франции, особенно Англии.
А вот дома фильм был встречен отнюдь не единодушно и далеко не восторженно. Уже на первом просмотре в харьковском Доме писателей, где картина встречена была овацией, раздались первые критические голоса. По форме картина, конечно, интересная, но идейно, скажем прямо, порочна. Кулак получается обречён, чего с ним бороться, это размагничивает. Народу показывать фильм нельзя.
И в Москве, позднее, нечто схожее звучало в выступлениях таких ответственных товарищей, как Киршон, Фадеев. Но безжалостнее всех, пользуясь своим непререкаемым авторитетом, обрушился на картину Демьян Бедный. О тучности полей и садов, показанных в фильме, он сказал: «Это кулацкая природа, кулацкая рожь, кулацкие яблоки». Говорил это на дискуссии, а через некоторое время в «Известиях» опубликован был его фельетон «Философы». Почти три четверти огромной газетной страницы были отданы этому фельетону-рецензии, безаппеляционно обвинявшему художника в контрреволюционности и похабщине. И хотя вскоре в «Правде» те же, Киршон и Фадеев, взяли под защиту Довженко, и сам Демьян Бедный вынужден был печатно отказаться от прямых обвинений в контрреволюционности, удар всё же быо нанесен и рана долго не заживала.
— Я был так подавлен этим фельетоном, мне было так стыдно ходить по улицам Москвы, что я буквально поседел и постарел за несколько дней, — вспоминает Довженко в своей автобиографии, — это была настоящая психическая травля.
И дальше он рассказывает: «Сперва я хотел умереть, но несколько дней спустя мне пришлось стоять в почетном карауле к крематорию у гроба Маяковского. Впереди меня стоял в карауле Демьян Бедный. Я смотрел на него, на его сверкающую голову, и страстно думал: «Умри!» Но он не был впечатлителен. Так мы вышли из крематория живыми и невредимыми».
И всё же, несмотря на жестокую критику и фельетоны, картина вышла на экраны. Несколько кастрированная, убраны были сцена у трактора, где ребята по-своему наполняют трактор, оставшийся без воды, и сцена в комнате невесты. Советскому зрителю на обнаженных женщин смотреть не положено. И всё же вышла. И как видим, имела завидный резонанс во всём мире.
Что же это за картина? Действительно ли она заслуживает той славы, которую обрела? Сюжет её можно пересказать очень коротко. Собираются несколько деревенских парней и решают, что пришло время жить по-новому. Они хотят купить трактор, организовать артель. Сами учатся управлять машиной. Оказывается, однако, легче стать трактористом и получить для артели трактор, чем преодолеть привычку к старому у своих же односельчан. Даже вожаку молодёжи Василю Трубенко долго не удаётся убедить собственного отца в выгоде артельного хозяйства. Но вот трактор приходит в село, колхоз организован. Сопротивляясь новому, местные кулаки решают убить Василя. Лунной ночью, притаившись за плетнём, в него стреляет из обреза кулацкий сын Хома. Смерть Василя открывает глаза тем, кто до тех пор колебался. Трактор распахивает старые межи между наделами, которые разъединяли не только поля, но и людей. Так излагается содержание фильма в книге «Довженко», изданной в серии «Жизнь замечательных людей».
А теперь поговорим о главном. Со дня описанных выше, рассказанных в фильме событий, которые назовём одним словом — коллективизация, прошло 50 лет. И мы вправе задать вопрос, несколько даже вопросов. Неизвестно только кому, не Юлии же Солнцевой, жене Довженко? Знал ли Довженко, что действительно происходило в деревне, его горячо любимой Украины, или не знал? Знал ли, каких кулаков и за что погнали в Сибирь? Знал ли, какое количество миллионов их погибло? Возможно последнее, количество, в те годы, Довженко было неизвестно. Но через двадцать лет, когда он готовил книгу своих сценариев и наново написал сценарий, уже поставленной «Земли», он уже всё знал. И тем не менее, написал новую концовку к сценарию, где будущее становилось таким безоблачно настоящим, на нём не видны ни раны войны, ни собственные ушибы. Гений и злодейство не совместны, — сказано у Пушкина в «Моцарт и Сальери». Я, как и все, преклоняюсь перед режиссёрским талантом Довженко. Славу его, по заслугам разделяет, а в чём-то и создал, выдающийся оператор Демуцкий. Я отдаю должное темпераменту и художнической одержимости большого мастера. Но тем хуже. Его талант служил злу. И в этом, трагедия не только Довженко, злу служили, хотелось бы сказать: «Не сознательно, не по своей вине», но не скажешь. И великий Эйзенштейн, и Пудовкин, и всеми, особенно молодёжью, любимый Михаил Ильич Ромм. К сожалению, совместны. Гений и злодейство — совместны. Вот о чём с грустью задумываешься, вспоминая картину «Земля», 50-летие которой мы сегодня отмечаем.
Фильм «Земля» (1930)
- Виктор Некрасов «Слова «великие» и «простые», Яков Варшавский «Надо разобраться» (1959)
- Леонiд Новиченко «Про погляди широкi i вузькi» (1959, на укр. яз.)
- Бенедикт Сарнов «Глобус» и «карта-двухверстка». «Литературная газета», 1959, 9 июля, № 85 (4051), с. 3.
Сопоставление «Поэмы о море» А. Довженко и повести «В окопах Сталинграда» В. Некрасова.
- «Полемика продолжается...». «Литературная газета», 1959, 11 июля, № 86 (4052), с. 3.
По страницам газет. О полемике вокруг статьи «Слова «великие» и простые».
- Сергей Смирнов «Заметки о критике». «Литературная газета», 1959, 8 августа, № 98 (4064), с. 1—2 (номер газеты в формате pdf). О споре вокруг «Поэмы о море».