Произведения Виктора Некрасова
Мемуары Хрущева в 2-х частях
Выступление на радио
17 мая 1981 г.
Виктор Некрасов на «Радио Свобода»
рассказывает о мемуарах Хрущева,
изданных на русском языке.
Между выступлениями на радио и печатными текстами
иногда встречаются незначительные разночтения
Настаиваю на том, что мемуары Хрущева — документ эпохи. Любители изящной словесности найдут возможно кой-какие погрешности в манере самого изложения, но то, что мемуары должны быть настольной книгой каждого президента, каждого премьер-министра в мире наживы и эксплуатации для меня абсолютно ясно. Ну, конечно же, как и всякий мемуарист, наш, в прошлом дорогой и любимый Никита Сергеевич, чего-то не договаривает, о чем-то умалчивает, где-то просто врёт. И не так уж часто говорит о своих промахах и ощибках. Что же, Наполеон на острове Святой Елены, тоже писал больше о своих победах, а вспоминая, говорят сейчас, на том свете о своих поражениях, очень жалеет, что не было в то время газеты «Правда», никто бы тогда не знал бы его Ватерлоо.
Кое у кого на Западе возникли сомнения в подлинности этого документа — мемуаров Хрущева. У меня сомнений нет. Ни минуты. Я читаю и слышу его голос. Мне приходилось слушать его выступления в Киеве не раз и не два.
— А это не для стенографистки, — говорил он часто, и тут-то начиналось самое интересное. Всякие эпизоды и «кузькины матери».
Мемуары продиктованы им, человеком полуграмотным, но деятельным, энергичным, и позволившим себе, не всякому политическому деятелю даётся, говорить иногда, не всегда, увы, но иногда, правду. Особенно интересны из его воспоминаний, именно сейчас, всё, что он рассказывает о Венгрии 1956 года. Он — главный инициатор этих событий, конечно же, убеждает, что другого выхода не было. Но как всё это происходило на самом деле, рассказано у него, если не во всех деталях, о многом не договаривает, рассказано так, что видишь, что тогда было очень, и очень, и нелегко. И чувствуется это, не только в изложении фактов, но и в самой интонации. И во всём, и это очень существенно, чувствуется некоторая растерянность, нерешительность. Прежде чем принимать какие-то решения, поняли, что без ближайшего тогда друга Китая принимать решение нельзя. Пригласили Лю Шаоци.
Заседали мы в бывшей сталинской даче Липки, — пишет Хрущев, — сидели всю ночь и взвешивали всесторонне «за» и «против» применять вооруженные силы или не применять? Мы попеременно занимали разные позиции. Лю Шаоци говорил, что не нужно, давайте, еще выждем, и рабочий класс Венгрии окрепнет и поймёт, что это контрреволюционное восстание, и мы соглашались. А потом после такого заключения, мы опять начинали обсуждать. Я не знаю сколько раз менялись наши позиции, но каждый раз, когда мы приходили к общему решению, Лю Шаоци консультировался с Мао Цзэдуном и тот одобрял те, или иные позиции, которые занимал Лю Шаоци.
Кончилось наше ночное заседание на том, что решили не применять вооруженные силы и разъехались по домам. Ночью, когда я проснулся, — продолжает Хрущев, — то есть утром, я не знаю во сколько это было. Я, по-настоящему, уже не мог спать, всё время торчала мысль, что сейчас исторический момент. Так или этак, принять нам надо решение — ввести войска или нет? Было над чем призадуматься. И мы собрались утром обсудить вопрос в Президиуме ЦК. И пришли опять к решению — не применять вооруженных сил. Но тут же я изложил какие могут быть последствия. И опять стали обсуждать. Долго обсуждали и пришли к заключению, что непростительно нам, если мы не окажем помощь венгерскому рабочему классу. И вызвали Конева. Спросили, сколько потребуется времени, чтобы навести порядок? Он подумал, подумал и сказал — трое суток, примерно, говорит. Ну, мы, тогда и сказали — закончить, закончить, а когда начать, скажем дополнительно. И мы так решили.
Лю Шаоци должен был вечером вылететь в Пекин и надо было проинформировать его, что мы пришли к такой позиции. Условились встретиться на Внуковском аэродроме. Выехали туда в полном составе Президиума ЦК. Прибыл туда и Лю Шаоци со своими товарищами. Он сказал: «Я не могу говорить сейчас с товарищем Мао Цзэдуном, но думаю, что он будет согласен с этим. Прилечу в Пекин, доложу в Политбюро и сразу сообщу нашу точку зрения. Но считайте, что мы согласны».
На этом я кончаю несколько сокращенное мною цитирование. Дальше идёт рассказ о переговорах с Гомулкой, Живковым, Новотным, Дежем, Тито — тоже любопытно. Ну, обо всём не расскажешь.
С каким трудом принимают они решения, как поминутно надо звонить из Москвы в Пекин и всем составом в последнюю минуту, как угорелым, мчаться во Внуково. А Хрущев, хочу напомнить, решительнее нынешних правителей, и то, никак заснуть не мог, как говорит, всё одна мысль торчала — протягивать братскую руку или не протягивать.
Документ эпохи, честное слово, эпохи зрелого социализма.