Главная Софья Мотовилова Виктор Кондырев Александр Немец Благодарности Контакты


Биография
Адреса
Хроника жизни
Семья
Произведения
Библиография
1941—1945
Сталинград
Бабий Яр
«Турист с тросточкой»
Дом Турбиных
«Радио Свобода»
Письма
Документы
Фотографии
Рисунки
Экранизации
Инсценировки
Аудио
Видеоканал
Воспоминания
Круг друзей ВПН: именной указатель
Похороны ВПН
Могила ВПН
Могилы близких
Память
Стихи о ВПН
Статьи о ВПН
Фильмы о ВПН
ВПН в изобр. искусстве
ВПН с улыбкой
Поддержите сайт



Произведения Виктора Некрасова

Париж-18

Статья для радиопередачи

Написана 25 февраля 1987 г.

Рукопись и машинопись хранятся в отделе рукописей
Российской Национальной Библиотеки (Санкт-Петербург),
фонд № 1505

Под названием «Библиофил в Париже» статья напечатана
в журнале «Стрелец» № 1(65) 1991 г.
в рубрике «Из архива «Стрельца» на страницах 314—317.

По сведениям, приведенным в книге «Русская эмиграция. Журналы и сборники на русском языке 1981—1995: сводный указатель статей». — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2005. — ХII, 1—348 с. — С. 146, ранее эта статья была опубликована в № 5 журнала «Стрелец» за 1988 г.

 

* * *

* * *


Есть такое французское слово — брокант. Это значит, продажа старых, подержанных вещей. Нечто вроде знаменитого «блошиного рынка». Только тот, знаменитый — стационарен, а эти «броканты» — то мебель, то антиквариат, а иногда и старые книги, то тут, то там — временные. Вот недавно такой, под названием «вьё папье» — «старые бумаги», открылся недалеко от нас, на выставочной территории Порт-де-Версай...

Я, конечно, сразу же ринулся туда, заглушая всякого рода внутренние голоса, вроде — хватит книг и всякого бумажного хлама, и так уже девать некуда — опомнись, воздержись.

Нет, не опомнился, не воздержался...

Первое, что поражает — это обилие людей, которые роются, копаются и даже покупают всё это пожелтевшее, рассыпающееся или, наоборот, прекрасно сохранившееся в тисненых переплетах с золотым обрезом. И второе — продавцы, которые все это находят, собирают, хранят и, видимо, имеют навар.

Немыслимое количество старых открыток — сотни, тысячи ящиков с городами, весями, господами и дамами в корсетах и шляпках, к которым сейчас, вроде, опять возвращаются, с каретами и старыми трамвайчиками и конками на лошадях. И какие-то старички — ищут, ищут, что-то отбирают, откладывают...

О старых журналах я уже не говорю. Разрозненные номера или подшивки всех лет, начиная с середины прошлого века. Горы «Иллюстрасьон» — довоенных, военных (Первой войны), послевоенных. Некоторые номера (обычно рождественские) изданы с немыслимой роскошью, с цветными, на вклейках иллюстрациями — в Вердене проливается кровь, а они всяких импрессионистов печатают или выставку антикварной мебели 17-го века... Тут же вороха коллаборационистского «Синьяль» с веселыми, упитанными немецкими летчиками и красавицами, их обслуживающими. Все виды спортивных, мод и киножурналов с улыбающимися Дуглас Фербенксами и Мэри Пикфордами. Один я даже купил с красавцем Мозжухиным в роли Кина — это первый и потрясший меня фильм в моей жизни.

Кроме того, плакаты — всех видов и размеров. Туристские — Лазурный берег, швейцарские горно-лыжные станции, рекламы морских компаний с роскошными, дымящими лайнерами, от которых остались только эти плакаты, со стремительными «Фиатами» на фоне Везувия, с куда-то несущимися в клубах дыма паровозами — «Ориент-экспресс»...

Я бродил среди всего этого богатства, листал, соблазнялся, сопротивлялся, проходил мимо, опять возвращался и рисовал себе непостижимую картину — такой вот «брокант» где-нибудь в Сокольниках. «Красная нива» двадцатых годов, «Огонек» тридцатых, «Экран», «Всемирный следопыт», «Тридцать дней»... Все они у меня когда-то были, лежали аккуратными стопками на полках — с «Большими пожарами», романом двадцати пяти писателей, «Смехач» с карикатурами Радлова, Ротова, Елисеева, знаменитым Евлампием Надькиным... Старую, дореволюционную «Ниву» у букинистов можно еще найти, но 20—30-е годы — исключено. Слишком уж много исключенных, убитых, расстреляных...

Все мои «Следопыты» и «Вокруг света» немцы сожгли — где их теперь достать? Увы, в Париже пока не нашел. Но нашел другое — свое детство. Искал «Шерлока Холмса на четырех лапах» и про двух клоунов «Фути и Шокола», которые листал ещё во время своего парижского детства, не нашел, но напоролся вдруг на старый «Лярусс медикаль иллюстрэ» — толстенный том медицинского энциклопедического словаря, с которым у меня связаны кое-какие воспоминания.

У нас он был в твердом, тисненом переплете, со множеством цветных иллюстраций. Больше всего почему-то кожных заболеваний. И вот, мой старший брат, Коля, как все мальчики довольно жестокий, заставлял меня целовать все эти язвы, экземы и рожистые воспаления. Дрожь берет, когда вспоминаю эти страшные минуты.

Коли давным-давно уже нет в живых, а «Лярусс» со всеми этими язвами я держу а руках. И узнаю потрясавшие меня тогда изображения всяких кретинов, идиотов, истеричек и прочих психов. Нашел и запомнившуюся мне на всю жизнь «негрес-пи», негритянку-сороку, альбиноску, покрытую с головы до ног черными и белыми пятнами. Но больше всего меня потрясла неожиданная встреча с картиной французского художника Андре Жиль, изображающего безумного субъекта в смирительной рубашке. Он испуганно смотрел на меня сейчас со страницы З10-ой, иллюстрируя статью «Делириум тремес», в просторечьи — «белая горячка». И вспоминался мне опять Коля и его мрачное предсказание — «Вот твое будущее, Вика»... Говорил он, когда мне было всего четыре года.

Само собой разумеется, эта устрашающая картинка оказалась последней каплей — я купил «Лярусс»...

На этом бы и закончить свои ностальгически-идиотские траты... Но не тут-то было. Уходя, я набрел ещё на один многопудовый том. Полистал, повздыхал, решил, что на сегодня хватит, и так уже «Лярусс» оттянул руку, покружил, покружил, почесал затылок и ушел...

На следующий день опять пришел. С чековой книжкой в кармане. И опять заплатил 30 франков за вход. И тут же — к тому же продавцу, с которым пытался вчера торговаться и не вышло. И заплатил — не скажу сколько — и сразу же рядом за столик, взял кофе и стал листать. Называется этот том в синем коленкоровом переплете «Россия» — написано серебром, «Рюсси» — золотом. Издание — 1897 г. С картинками, гравюрами, одна другой симпатичнее. Начинается с Волги — в изящной рамке двухтрубный пароход «Александр Второй». Дальше церкви и колокольни Рыбинска, Ярославля, Нижнего Новгорода, Казани, Астрахани. Потом Москва, Петербург и, наконец, родной Киев. Довольно жалкий Крешатик с Думой, памятник тому же Александру Второму на Царской площади, князь Владимир с крестом над днепровской кручей. Андреевская церковь, университет, а перед ним в Николаевском парке на гранитном пьедестале Николай Первый. При мне он, уже свергнутый, долго лежал у подножия своего пьедестала, и мы шлифовали его бока своими детскими задницами.

Ну, как не купить такой том? И купил. И стесняюсь и радуюсь... Слава Богу, сегодня «брокант» закрылся...

25.2.87 г.


 
 

2014—2024 © Международный интернет-проект «Сайт памяти Виктора Некрасова»
При полном или частичном использовании материалов ссылка на
www.nekrassov-viktor.com обязательна.
© Viсtor Kondyrev Фотоматериалы для проекта любезно переданы В. Л. Кондыревым.
Flag Counter