Главная Софья Мотовилова Виктор Кондырев Александр Немец Благодарности Контакты


Биография
Адреса
Хроника жизни
Семья
Произведения
Библиография
1941—1945
Сталинград
Бабий Яр
«Турист с тросточкой»
Дом Турбиных
«Радио Свобода»
Письма
Документы
Фотографии
Рисунки
Экранизации
Инсценировки
Аудио
Видеоканал
Воспоминания
Круг друзей ВПН: именной указатель
Похороны ВПН
Могила ВПН
Могилы близких
Память
Стихи о ВПН
Статьи о ВПН
Фильмы о ВПН
ВПН в изобр. искусстве
ВПН с улыбкой
Поддержите сайт


Произведения Виктора Некрасова

Русская школа в Вермонте

Статья для радиопередачи

1 сентября 1983 г.

Публикация Виктора Кондырева

Машинопись хранится в отделе рукописей
Российской Национальной Библиотеки (Санкт-Петербург),
фонд № 1505, ед. хр. № 464, 4 л.

Я всегда поражался, когда я обнаруживал где-нибудь у черта на куличках иностранца, интересующегося Россией. К примеру, посреди Тихого океана, на Гаваях, я познакомился с молодым американцем Дэвидом Грантом, пишущем диссертацию об Аркадии Аверченко. От него я, русский, узнал очень многое, неизвестное мне доселе, о6 этом когда-то очень популярном писателе-юмористе, к книге которого «Дюжина ножей в спину русской революции» предисловие написал сам Ленин. А в далекой Новой Зеландии я подружился с неким Стеной, он же Стивен Мордер, родом из Филадельфии. В Союзе он никогда не был, но по-русски говорит не хуже, чем мы с вами и, во всяком случае, лучше своей жены, родившейся в России. Тема его диссертации — «Русская блатная музыка» — сиречь каторжно-воровской жаргон, в познании которого он оказался раз в сто сильнее меня.
Вот такие встречаются неожиданности... Но это, вроде бы, одиночки. А вот в Вермонте я столкнулся, не более, не менее, как с двумя сотнями таких вот любителей русского.
25 лет существует в Америке при Норвичском университете (штат Вермонт) летняя Русская школа. Курс длится семь недель. Плата немалая — 1500 долларов.
И вот, волею судеб, я оказался одним из преподавателей этой школы. Семь недель — с 19 июня по 4 августа — я жил среди американской молодежи. И очень она мне понравилась.



Виктор Некрасов, студенты и преподаватели Русской школы в Вермонте, США, август 1983


Я вел семинар. Иными словами, три раза в неделю рассказывал шести ребятам и одной девочке — назывались они аспирантами, а я профессором — то, что знаю о русской, советской литературе и чего нет в учебниках. В основном, о знакомых мне писателях. Хороших и плохих. Влиятельных и гонимых. Талантливых и бездарных. Веселых и злых. Забулдыгах и трезвенниках. Негодяях и бессеребренниках. И те, и другие в большом количестве встречались на моем, отнюдь не асфальтированном, тридцатисемилетнем писательском пути... Слушали меня ребята внимательно, но вопросов особенно не задавали. Сначала я решил, что они не все понимают, но потом уловил, что они просто стесняются. К концу курса они ко мне привыкли, стали бойчее. Во многом помог и «Папа Джон», уютный кабачок, где по вечерам, за кружкой пива, мы говорили не только уже о литературе...
К концу занятий каждый из моих аспирантов должен был сделать доклад. И, как ни странно, все они с этим нелегким испытанием справились. Кто устно, кто письменно. Только один, Натан Лонген, уехавший на день раньше, (отвозил бабушку в Новую Зеландию), сунул мне в дверь толстый пакет, «Вы знаете, — писал он в письме, — я понял, что писать о Маяковском, как я обещал, мне трудно, половины его стихов я так и не понял, поэтому я просто расскажу вам о моей жизни». И дальше рассказал о ней, что было мне во много раз интереснее, чем его мысли о Маяковском.
Очень тронул меня доклад, даже не доклад, а некое излияние единственной на моем семинаре девушки, Дженифер, которую мы просто звали Женя, — все студенты выбрали себе русские имена. Излияние её заключалось в том, что она всю жизнь (25 лет, то же мне, жизнь!) думает о роли и значении женщины. И вот, прочитав воспоминания Н. Я. Мандельштам, «Крутой маршрут» Е. С. Гинзбург и книги Л. К. Чуковской об Анне Ахматовой, она поняла, наконец, что значит настоящая женщина. «Спасибо русской школе и Вам, в частности, В.П., от Вас я впервые узнала о них.» Я был польщен...
Еще прятнее мне было узнать, что мою «Киру Георгиевну» с увлечением читает девочка из Камбоджи. Родителей её убили в джунглях полпотовцы, а она, бежав во Вьетнам, через французское посольство вырвалась на свобооду. А оказавшись в Америке, заинтересовалась вдруг русским языком, русской культурой. Почему вдруг? — недоумевал я. Она мило улыбнулась, «Потому,что она великая!» — сказала она и мне нечем было возразить.
Уроки уроками, семинары семинарами, но, пожалуй, наиболее интересным было то, что у нас называется «художественной самодеятельностью».
Русские песни, пляски и отлично сыгранная «Женитьба» Гоголя. Тут должное надо отдать Анатолию Антохину, актеру и режиссеру, в прошлом москвичу, с блеском поставившему эту пьесу. Наум Коржавин, руководивший у нас поэтическим кружком, после отгремевших апплодисментов, подошел ко мне и сказал: «А ты знаешь, если б этот спектакль, который мы только что видели, разыгран был бы не здесь, в Вермонте, а на Таганке, билеты бы на него не достать бы....» И я согласился — ну, не сейчас, а так, через годик, когда русский язык окончательно станет им близким. А ведь и «Таганка», это лучший театр в Москве.
А для чего они его учат, эти славные, веселые американские ребята, этот, такой трудный для них, язык? 3ачем он им нужен? Читать Толстого и Пушкина в оригинале? Стать разведчиками, шпионами? И деньги, ведь, немалые? А может, некая общность характеров — русского и американского? Какая-то широта, открытость, умение дружить. К слову сказать, в скобках, советская власть старательно пытается эти лучшие черты русского характера забить, задушить. Но они все же есть, сохранились. И это нас с американцами и сближает. И очень уж им хочется, всем этим Бобам и Джимам, побывать в Москве, Ленинграде, сблизиться, сдружиться со своими русскими сверстниками, Вовками и Валерками. Может, это главное? А потом уже Толстой, Пушкин, Третьяковская галлерея...
Три дня мы расставались. Весело, хотя и утомительно. На смену пиву пришли другие напитки, вернее, один, очень русский. Поэтому или не поэтому — думаю, все же, не только по этому — расстались мы друзьями, обменялись адресами, телефонами — до будущего года!
В заключение, три слова о преподавателях. Само собой разумеется, русские, эмигранты. Всех трех волн, старейшие среди них — Екатерина Волконская (из тех самых...), Николай Всеволодович Первушин — один из первых организаторов Русской школы, известный писатель Леонид Ржевский. Остальные помоложе, менее известные, но квалификации достаточно высокой. А во главе учебного процесса — профессор Филкип Валерия Осиповна, в России никогда не бывавшая, но тонкости русского языка знающая почище, чем я. Правда, если не в тонкостях, то в грубостях великого нашего языка, за нами угнаться ей было трудновато... Но это нам не мешало, жили мы мирно и дружно и, кажется, не зря провели эти семь недель среди зеленых вермонтских холмов.
Не зря всем своим аспирантам я поставил по пятерке. Они этого заслужили.



  • Поездки Виктора Некрасова в США


  • 2014—2024 © Международный интернет-проект «Сайт памяти Виктора Некрасова»
    При полном или частичном использовании материалов ссылка на
    www.nekrassov-viktor.com обязательна.
    © Viсtor Kondyrev Фотоматериалы для проекта любезно переданы В. Л. Кондыревым.
    Flag Counter