Произведения Виктора Некрасова
Умер Николай Иванович Дубов
Статья-некролог для радиопередачи
13 июня 1983 г.
Машинопись хранится в Государственном архиве-музее литературы и искусства Украины, фонд № 1185, опись № 1, дело № 9, стр. 21—23
Уходят, уходят, уходят друзья…
Вот и Николай Иванович Дубов ушел. Как сказано в некрологе в «Литгазете» — выдающийся русский советский писатель. Напечатан некролог внизу шестой полосы, персональных подписей, как было, например, под некрологом недавно скончавшегося Федора Абрамова — нет, только Правления — Союза писателей СССР, УССР, Киевской писательской организации. Значит выдающийся, да не очень.
Совсем недавно, в ноябре 1980 года, мы праздновали 70-летие Николая Ивановича. И тогда я еще обратил внимание, и говорил по поводу этого по радио, на то, что, хотя и опубликовали в газете Указ о его награждении орденом Трудового Красного Знамени, статьи о нем, о его творчестве, не поместили. Появилась она что-то через месяц или даже больше после его юбилея (Многие даже говорили, что это, мол, после нашей радиопередачи).
Выдающийся, да не очень…
Я Николая Ивановича хорошо знал. И давно. Познакомились сразу же после войны, году в 46-м или 47-м. Писателем тогда он еще не был, работал в редакции газеты «Юный ленинец». Помню, я тогда немного на него даже обиделся. К принесенному мною в редакцию военному рассказу отнесся весьма кисло и что-то стал критиковать. Это было уже после выходов моих «Окопов» и я был весьма удивлен – решил, что завистник и сноб. Но я ошибся. Ни тем, ни другим он не был – просто он был очень прямым и принципиальным человеком. И нужно сказать, оба этих качества жизнь его не облегчали.
Очень уж он принципиальный, этот ваш Дубов, очень уж он умный… Умнее всех, видите ли… Такого мнения о нем были у нас в Киеве, в Союзе писателей.
И действительно, что уж говорить — на собрания не ходит, при голосованиях воздерживается, а если где-нибудь все же появится, обязательно станет критику наводить. И то плохо, и то плохо, а если похвалит какую-нибудь повестушку, то обязательно ущербную, чтобы не сказать клеветническую. За правду, мол, заступается…
Все это происходило в пятидесятые и последующие годы. В литературу он вошел в 1954 году. Как драматург и прозаик, получил премию на республиканском конкурсе за пьесу «У порога», и в том же году, на Всесоюзном конкурсе на лучшую книгу для детей, за книгу «На краю земли».
Виктор Некрасов и Леонид Волынский в квартире в Пассаже, Киев, 1950-е.
На переднем плане перед объективом кто-то держит книгу для юношества «На краю земли», написанную некрасовским другом Николаем Дубовым. Ироничный подтекст заключается в том, что рукопись Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда» была передана им в редакцию «Знамени» под первоначальным названием также «На краю земли».
Кое-кто считает, что Дубов писатель детский. Действительно, он много писал для детей и про них, но взрослые его читаю с наименьшим интересом. Нет, он не детский писатель, он — если уж выбирать какие-то определения, — писатель-моралист. Проблемы морали — вот его тема. Честность, благородство, правдивость, верность, взаимопомощь, дружба — все эти понятия близки ему не только как писателю, но и как человеку.
Признаюсь, когда мы — за рюмочкой или без — предаемся своему любимому занятию — перемываем косточки близких — тот карьерист, тот трус, тот бездарность, — дойдя до Дубова, все хором, в одно слово — вот это честный человек, может быть, самый честный среди нас…
Вот и не любили его за это в Киеве. Начальство, разумеется, за все тридцать лет нашего с ним знакомства, ни одно произведение Дубова не печаталось на Украине, ни одно не было переведено на украинский язык. Может, это пример украинского национализма? — спросят меня. Нет, это вид другого заболевания — это аллергия, идиосинкразия к честному, по-настоящему принципиальному человеку.
Если так, то почему же его все-таки печатали? Не в Киеве, так в Москве? Почему государственную премию дали? В год его юбилея «Наш современник» опубликовал его «Родные и близкие», его лебединую песню?
На это отвечу так — на Софроновых и Грибачевых, на Збанацких и Дмитерко, Вышеславских и Кондратенко (двое последних из «невеликого але мiцного загону росiйских письменникiв на Украïнi») — на этой проверенной обойме далеко не уедешь. Без Шукшиных и Распутиных не обойтись. Дубов и не тот, и не другой, но он все же Дубов, за него можно не краснеть.
Николай Иванович Дубов прожил, в общем, долгую жизнь — 72 года. А прожить, писать и ни разу не соврать — в нашей стране это великая заслуга. Вот за это и давать бы Героя Соцтруда. Задумываюсь, напрягаюсь — а много ли у нас таких, писателей, что дожили до такого возраста без единого пятнышка? Раз-два и обчелся. Паустовский, Соколов-Микитов, Каверин. Из них один Каверин еще жив…
Николай Иванович относился к их когорте. К когорте правдивых. Таким остался до последних своих дней. Никакие кампании, разоблачения и выведения на чистую воду его не коснулись. Не было такой силы в мире, которая могла бы заставить его подписать какое-нибудь письмо против кого-нибудь. За — да, против — нет!
Из жизни ушел по настоящему честный и принципиальный человек, к тому же, хороший писатель.
Русская литература осиротела…
Николай Иванович Дубов