В. И. Заболотный

Обложка брошюры

Считают, что профессию человека можно определить ещё с детства. Чуть ли не с пелёнок поэты составляют рифмы, только научившись произносить слова, будущие артисты уже представляют или копируют кого-нибудь. О мальчике, который строит что-нибудь из песка или кубиков, родители говорят: «Это будущий архитектор. Вот увидите».
Но родители Владимира Заболотного вряд ли так говорили. Крестьянская жизнь была тяжёлой, мысли направлены к одному — получить кусок хлеба. А парень, как и все остальные дети, проходил суровую школу крестьянской жизни: пас коров, рубил дрова, носил воду. Одним словом, уже с детства помогал взрослым. Кому было дело до того, что он огрызком карандаша иногда рисовал на кусках бумаги или вылеплял из глины какие-то домики?
Так проходило детство. Затем его отец из деревни Корань, где всю свою жизнь батрачили его деды и прадеды, переехал в Переяслав. Нанялся к богатому хозяину. Сначала кучером, затем мастером в мастерскую церковной утвари — мастер он был хороший. Понемногу жизнь стала лучше. Владимира отдали в гимназию.
Был в этой гимназии преподаватель Карл Иванович Аре — умный, талантливый и внимательный воспитатель. Стал он присматриваться к молодому гимназисту, начал давать книги, подолгу беседовал с ним. Потом заметил, что Заболотный неплохо рисует. Дал рисовать ему программы для гимназических вечеринок. Программы всем нравились, и о юноше начали говорить: «Наш художник».

В. И. ЗАБОЛОТНЫЙ
Портрет работы нар. художника СССР А. А. Шовкуненко

Таким было начало.
Прошло ещё несколько лет. Как-то приехала из Москвы известная актриса. Решили организовать в гимназии спектакль.
Для постановки выбрали «Снегурочку». Но возник вопрос о декорациях и о том, кто их будет рисовать. Вспомнили о Володе Заболотном и позвали его к директору...
Спектакль состоялся с большим успехом. После его окончания художника даже качали. Это был первый триумф Заболотного. Он стал гимназической знаменитостью.
Успех окрылил и предал сил и желания получить специальное художественное образование. Карл Иванович горячо одобрял эту мысль: «Закончите гимназию, — говорил он, — поезжайте в Петроград. Поступайте в Академию искусств или в институт гражданских инженеров на архитектурный отдел. У вас дело пойдёт».
Но в то время Заболотному трудно было добраться до Петрограда. Попал он в Киев. О существовании в Киеве Архитектурного института ничего не знал. Чтобы не терять времени, поступил в Политехнический Институт — возможно, когда-нибудь повезёт и до Петрограда добраться. Начал учиться. Возможно, он и закончил бы этот институт и стал бы инженером, но счастливый и немного даже анекдотический случай помог ему.
Стоял он как-то у трамвайной остановки и ждал вагона. Рядом прохаживался молодой человек в хорошей форме, с блестящими пуговицами на студенческой куртке, с эмблемой на фуражке — топориком и молотком. Незнакомец внимательно осматривал Заболотного с ног до головы.
— Вы чего так пристально присматриваетесь ко мне? — спросил Заболотный.
Студент немного смутился.
— Да, видите... У меня недавно такой же, как у вас, полушубок украли.
Слово за слово и началась оживленная беседа.
— А какая это форма вас? — спросил Заболотный.
– Петроградского института гражданских инженеров. Я там учился когда-то. А теперь здесь, в Киеве, в Архитектурном институте.
— А разве есть такой?
— А как же, действует. В Софиевском подворье. Давайте познакомимся. Моя фамилия — Малозёмов.
Молодые люди пожали друг другу руки. На второй день Заболотный пошел в Софиевское подворье. Было это в 1922 году. Минуло ему тогда 25 лет.

* * *
Время тогда было бурное и богатое событиями. Советская страна только изгнала интервентов. Преодолевая голод и разруху, она все крепла, становилась на ноги, заживляли раны.
Не отставало от жизни и искусство. Из бывших тесных рамок художественных салонов оно вырывалось на широкий простор, заполняло городские улицы и площади. Невиданного развития достигло, например, искусство плаката. Стены домов, витрины магазинов были завешены этими плакатами, агитировали и звали к новой жизни. Площади городов украсились многочисленными памятниками героев и вождей революции, скульптурами, воспевали борьбу и труд.
Настойчиво и с жаром искусство первых лет революции стремилось найти новые формы, которые соответствовали бы новому социальному и жизненному укладу страны. Особенно усердно искала это новое молодёжь, и хлынула в широко раскрытые перед ней дверь институтов.
Это было время больших дискуссий, споров, деклараций, время настойчивых исканий, возражений и утверждений. Всё старое подвергалось проверке...
Разве могла молодёжь мириться с тем, что в стенах Архитектурного института, например, работают по старинке, проектируют дворцы с колоннами в стиле Ренессанс?.. Не такое время! Надо что-то новое, не похожее на старое, как новый порядок наш не похож на старый, царский.
Поступив в институт, Заболотный с головой погрузился в обучение и вместе с тем в поиски нового архитектурного образа. Но найти его было не так-то просто и быстро. Молодёжь была твёрдо убеждена, что старая классическая архитектура сегодня не пригодна, но какой должна быть новая, — осознавала достаточно невнятно.
И архитектурные искания шли главным образом по пути отрицания прошлого, отрицание «богатой» архитектуры дореволюционных лет, которая стала символом всего буржуазного, отжившего. Архитекторы в своих, в основном несбывшихся, проектах стремились, прежде всего, к простоте, лаконичности, строгости и суровости — до очертаний, как тогда многим казалось, наиболее соответствующих новой эпохе.
Взгляды устремились к архитектуре фабрик и заводов. Казалось, что именно здесь и зарыто зерно истины. Никакой роскоши, никакого богатства буржуазной архитектуры — всё простое и логическое, близкое рабочему сердцу. Вот где надо учиться.
К этому периоду сугубо поверхностного увлечения индустриальной архитектурой принадлежит первый проект, за который В. И. Заболотный совместно с группой других студентов, управляемых проф. П. Ф. Алёшиным, получил в 1926 году свою первую архитектурную премию. Это был проект Дворца труда в Ростове на Дону. Собственно говоря, это была уже вторая его премия — первую присудили ему ещё в 1925 году по скульптурное произведение — проект памятника В. И. Ленину в Киеве.
В проекте Дворца труда прежде всего бросается в глаза нетерпимость к архитектуре дореволюционного периода. Голые аскетические стены, никаких украшений, немного сдвинута набок башня и обязательная в проектах того времени металлическая радиомачта, придающая всему сооружению индустриальный характер...
Наряду с этим в проекте ещё чувствовались элементы своеобразной «архитектурной романтики» — подчёркнуто строгая монументальность, своеобразная динамика форм – элементы, постепенно вытесненные сухим и логичным конструктивизмом, стилем, который в течение целого десятилетия господствовал в архитектуре.
Рождённый в капиталистических странах в XX веке — «в эпоху техники и индустрии» — конструктивизм стал там, на Западе, своеобразным выходом для буржуазной архитектуры, которая зашла в тупик. У нас, в Советском Союзе, воспринятый недостаточно критично, конструктивизм выдвигался некоторыми теоретиками и практиками как исходная точка новой социалистической архитектуры. В те годы, когда лозунгом нашим стала индустриализация, многим казалось, что именно этот стиль — простой и рациональный, основанный на последних достижениях техники — и является стилем, соответствующим нашей эпохе.
Эти мастера отвергли всё старое. Греция, Рим, эпоха Возрождения, дали миру непревзойдённые образцы настоящего искусства, были забыты. Классика была объявлена мёртвым академизмом. Архитектор, изучающий принципы архитектурных композиций Виньолы или Палладио — выдающихся зодчих Ренессанса, считался отсталым человеком, ретроградом.
Идеалом была машина — логическая, точная, экономическая. Дом — это машина для жизни. В доме всё должно быть выгодно и целесообразно. Выгода и целесообразность сами собой порождают красоту. В самолёте, автомобиле, паровозе, пароходе ничего нет лишнего — каждый винтик, каждое колёсико выполняют какую-либо функцию, а потому они прекрасны. Таким же должен быть и дом. Расположите правильно лестницы, туалеты, жилые помещения, кухни; оперируйте только общими, продиктованными разумно решённым планом объёмами и пропорциями, — и у вас само собой возникнет единственно правильное архитектурное решение.
Всё остальное — карнизы, лепнина, всевозможные завитки на фасадах — только препятствуют, прячут благородную чистоту пропорций. Архитектура должна оперировать только конкретно работающими элементами — балками, столбами, стенами, перекрытиями. Всё остальное — мишура и декорация...
Так говорили конструктивисты.
Много упрощённого и вредного было во всех этих теориях.
Конструктивизм целиком отрицал классику, преемственность и взаимное влияние стилей друг на друга, право изобразительных искусств (живописи и скульптуры) участвовать в архитектурном творчестве, слепо фетишизировал технику, основным критерием считал только функцию, строительное искусство и материал.
И самое главное — конструктивизм отрицал социальные корни архитектуры, хотя в многочисленных высказываниях и декларациях тех лет очень много о них говорилось.
Интересная деталь: наши конструктивисты утверждали, что выбранный ими стиль рождён только социалистическим мировоззрением и присущий только ему. В то же время западные последователи конструктивизма пытались доказать обратное, убеждая, что новое конструктивистичный город является одним из основных средств уничтожения социальной несправедливости на земном шаре и лучшим способом предотвратить революцию.
А на самом деле и те и другие, игнорируя идейно-социальную сущность архитектуры, пытались создать некий оторванный от общественной жизни, надклассовый стиль. Отсюда и отрицание национальной формы в архитектуре, что, по их мнению, только с «влиянием географических и климатических условий», которые диктуют те или иные формы.
Иначе говоря, пути, по которым развивался конструктивизм, в корне отличные от тех, по которым должна была развиваться и позже стала развиваться советская архитектура. Однако, наряду с этими негативными качествами конструктивизм имел и свои положительные черты. Он вёл ожесточённую борьбу против «модерна» и всяческой эклектики, заполонивших в конце XIX и в начале XX веков все города Европы и Америки. Он беспощадно боролся с архитектурной фальшью довоенных, так называемых «доходных» домов, с безвкусной роскошью лепных фасадов, из-за чего дома теряли свою строгость и целостность. Он приучил архитектора подробно и кропотливо разрабатывать планы домов, быть экономным и бережливым.
Властителем дум архитектурной молодёжи стал швейцарец — Ле-Корбюзье, автор нашумевших в своё время проектов Дворца Лиги Наций в Женеве, перепланировка Парижа, а чуть позже Дома Наркомлегпрома в Москве и одного из проектов Дворца Советов. Талантливый архитектор и блестящий памфлетист, Ле-Корбюзье создал теорию так называемого функционализма в архитектуре.
Бруно Таут и Вольтер Гроппиус в Германии, Андре-Люрса и Перре во Франции, братья Веснины и Гинзбург у нас в Советском Союзе, каждый по-своему, с теми или иными отклонениями, присущими их индивидуальности и творческом темпераменту, были носителями этих тенденций в архитектуре.
«Новый стиль найден! Стиль, который не слепо следует застывшим, мёртвым — хотя и прекрасным — формам прошлого, а стиль, новый в полном смысле этого слова, основанный на прогрессе современной жизни, стиль, побеждающий инертность стихий и заковывающий их в стальные путы техники!»
Так в один голос утверждали конструктивисты, и в институтах и проектных конторах в невероятном количестве проектировались, а на строительных площадках сооружались огромные кубы и параллелепипеды из железобетона и стекла на тоненьких ножках, с плоскими крышами, пандусами вместо лестниц и бесконечным рядом горизонтальных окон, которые опоясывали весь дом.
В то же время с конструктивизмом большое распространение набрала и другое, внешне схожее с ним течение — формализм. Эти два направления часто путают, хотя в основе своей они отличные. У конструктивистов были свои, очень ясно и чётко выражены архитектурные принципы, которые сводились в основном к обязательному архитектурному выявлению функций всех элементов здания, а формалисты ограничивались механическим оперирования голыми объёмами и плоскостями, пытаясь создать наиболее интересные их комбинации.
Самыми яркими представителями формализма в советской архитектуре были Мельников, Ладовский, Леонидов, творчество которых никак нельзя отождествлять с творчеством таких архитекторов, как братья Веснины, Гинзбург, Колли, хотя на первый взгляд между ними было много общего.
Не лишён был этих чисто внешних формалистических черт и дипломный проект Заболотного — профилакторий на 500 коек (1928 год).
Стремление к оригинальному объёмно-пространственному решению привело автора проекта к тому, что весь профилакторий был разбит на составные части, разбросанные среди живописной местности киевских окраин. Здесь был и театр, и спортзал, и открытый на склоне горы амфитеатр, лечебные учреждения, конторы, амбулатории. И всё это в виде кубов, цилиндров, эллиптичных полусфер, которые врезывались друг в друга. Игра объёмов и плоскостей, стекла и штукатурки, террас, балконов, козырьков над входами... Никаких украшений, лепки, скульптуры — самые «прекрасные в своей геометрической простоте», как тогда говорили, объёмы.
Проект получил оценку «отлично», а автора сочли возможным направить в зарубежную командировку.
Институт был закончен.
Перед молодым архитектором развернулось широкое поле деятельности. Страна строилась. Сооружались фабрично-заводские комбинаты, рабочие посёлки, жилые дома, институты, клубы, театры, библиотеки...
Планировались и строились новые города, перестраивались и перепланировывались старые. Градостроительство, которое стало одной из ведущих отраслей нашей архитектуры, набирало в те годы действительно грандиозного размаха. Советская система, основанная прежде всего на строго продуманном плане, не могла мириться с зависимой от частной собственности на землю случайной системой застройки капиталистических городов. Надо было найти образ нового социалистического города — рационального, удобного, красивого, развязанного во всех своих деталях.
Трудностей было много. История не знала до сих пор примеров проектирования новых городов и перепланировки старых в государственных масштабах. Знаменитый Осман, реконструктор Парижа, прорубил свои замечательные авеню сквозь путаницу древних парижских переулков по настоянию Наполеона III. Французский император превыше всего боялся народных волнений, а тесные узкие улочки старого Парижа были особенно удобны для уличных боёв и баррикад.
Социалистическое общество, когда оно даёт заказ своим архитекторам найти новый образ города, руководствуется совсем другими принципами.
В крупнейших городах Советского Союза были созданы специальные организации, которые обрабатывали проекты новых городов. На Украине такого организацией был Украинский институт проектирования городов – сокращенно «Гипроград». Заболотный стал руководителем, а затем главным архитектором Киевского филиала «Гипрограда».
В большом зале второго этажа деревянной пристройки Строительного института, над огромными рисовальными досками работали градостроители: архитекторы, дорожники, экономисты, землеустроители, сантехники.
Создать из этих людей единый коллектив, подчинённый общей идее, связать в одно целое усилия проектировщиков различных специальностей было нелёгкой задачей.
Заболотный не навязывал своих вкусов автору-проектировщику, а незаметно подправляя, направлял архитектора к цели, не связывая его индивидуальности своим авторитетом.
Четыре года — с 1929 по 1933 — работал Заболотный в области градостроительства. Тщательно продуманные и разработанные проекты Черкасс, Кременчуга, Коминтерновской, Каменского (ныне Днепродзержинск), Кривого Рога — вот результаты этой упорной четырёхлетней работы.
Наиболее интересно и подробно разрешён был несовершенный в натуре проект Кривого Рога. Коллектив архитекторов под руководством Заболотного создал глубоко продуманный проект перепланировки одного из крупнейших наших индустриальных центров.
На основе точных подсчётов были решены все связанные с планированием города проблемы — организация внутригородского и железнодорожного транспорта, расположение промышленных центров, жилых кварталов, административного центра, зелёных массивов. Большое количество добавленных в проект схем, графиков, профилей, разрезов, таблиц свидетельствовала о действительно серьёзном подходе архитекторов к поставленной перед ними задачи.
Однако архитектурные принципы проекта основывались всё на тех же конструктивистских позициях. В дальнейшем своём творчестве архитектор постепенно начинает отходить от этого стиля всё дальше и дальше.
Даже в проекте Кривого Рога уже не было той излишней оригинальности, которыми грешил дипломный проект Заболотного. Здесь чувствовала себя уже рука художника, пусть сжатого аскетическими рамками выбранного им стиля, но свободно и легко комбинирующего объёмы.
Этот период работы в градостроительстве дал Заболотному много пользы. Он приучил его рассматривать здание не как обособленную, зависящую только от самого себя единицу, а как составную часть целого комплекса, квартала, ансамбля. Место и значимость каждой архитектурного сооружения диктовались целым рядом привходящих обстоятельств — природой, окружением, техническими и экономическими условиями всего города. В дальнейших проектах Заболотного это незаменимое для каждого архитектора чувство зависимости отдельного от общего прежде всего бросается в глаза.
В этот же период В. И. Заболотный занимался не только проектированием. Педагогическая деятельность, начатая им ещё в студенческие годы, по-настоящему захватывает его. Сначала преподаватель, затем доцент, а с 1939 года профессор, он ведёт сначала теоретический курс в Киевском художественном и Киевском строительном институтах, а затем целиком переходит на руководство архитектурным проектированием. Целое поколение киевских архитекторов училось архитектурному проектированию у Заболотного и с благодарностью вспоминает своего руководителя.
Часто архитектор привлекал своих учеников к работе над так называемыми реальными, осуществлёнными в натуре объектами, которые он проектировал. Примером такого содружества мастера со студентами является проект Дворца и парка пионеров в Киеве. В доме бывшего Купеческого собрания был запроектирован Дворец пионеров с богатым внутренним тематическим оформлением.
Но это было уже позже — 1936—1937 гг. А до этого архитектурная жизнь страны претерпела целый ряд изменений.
Пришёл 1932 год — год, знаменательный в жизни советской архитектуры.

* * *
Советское правительство объявило конкурс на Дворец Советов в Москве. Это не был обычный конкурс. Условием его было построение не только большой и технически сложного сооружения, а создание своеобразного памятника целой эпохи, архитектурного монумента, который символизировал бы совершенно новую общественную формацию — социализм. Можно прямо сказать, что такая задача до сих пор перед архитектурой не стояла.
К участию в конкурсе приглашены были выдающиеся архитектурные силы не только Советского Союза, но и Европы и Америки. Заказанные были проекты таким «китам» западноевропейской архитектуры, как Корбюзье, Гроппиус, Пельциг, Мендельсон. Трудно назвать за последнее десятилетие другой конкурс, который привлёк бы к себе столько внимания. Результаты его ждали с нескрываемым интересом...
В течение нескольких месяцев архитекторы работали не покладая рук.
На рассмотрение жюри представлены было 150 проектов.
23 февраля 1932 жюри приняло своё решение. Впечатление было ошеломляющее.
Ни один из проектов конструктивистских «вождей» ни был премирован. Три высшие премии жюри присудило одному из самых знатоков классической архитектуры – академику Жолтовскому, а также архитектору Йофану и американцу Гамильтону.
Конструктивисты не верили своим глазам.
«Как!? Самое передовое архитектурное течение отвергнуто!? Из пыли старины снова вытащили Ренессанс? Опять колонны, снова коринфские капители? Старое торжествует над новым, будущее заменено прошлым, мёртвое презирает живое! Это удар прогрессу! Движение назад!»
Так говорили, писали и возмущались в те дни конструктивисты.
Да, это был удар. Но не по новому, не по молодому, не по живому. Это был удар по узости, порождённой конструктивизмом, по монопольному господству его в архитектуре.
Не в Ренессансе и коринфских колоннах было дело, а в том, что конструктивизм отрицал архитектуру как искусство, подменяя его голой инженерией. А архитектура – это прежде всего искусство, влияет на массы, воспитывает их, украшает окружающий нас мир; искусство — идейное, полнокровное, радостное, а не схемы, одетые в железобетон, не функции лестниц, уборных и кухонь. Конструкция, не цель, а только средство. И постановление жюри не призывала вернуться к прошлому, вовсе нет, – оно просто напоминало, что в архитектуре самое важное — это идейная целенаправленность, что и в прошлом есть чему поучиться, и ничего постыдного в этом нет...
Утверждать, что итоги конкурса сразу дали положительные результаты, было бы неправильным. Значительной части архитекторов, особенно молодёжи, которая обожала Корбюзье, трудно было осознать весь смысл постановления жюри.
Одним казалось, что уход от конструктивизма – измена, и они ещё долго упорно держались за него. Другие просто растерялись — отсутствие настоящих знаний и культуры отразились на их позиции. Третьи — люди с «шарнирной идеологией», не раздумывая, бросились, в объятия реставраторства и эклектики. И первых, и вторых, и третьих, к сожалению, было достаточно много. Но, к счастью, кроме них была ещё четвёртая группа — большинство архитекторов, которые искренне стремились понять суть перелома, найти тот единственно правильный путь, по которому надо идти.
К последней группе принадлежал и В. И. Заболотный. Нелегкая было ему, мастеру честному и принципиальному, сразу найти этот истинный путь. С огромным количеством трудностей пришлось столкнуться ему в дальнейшей работе, много неоспоримых, как казалось ему когда-то, истин пришлось искоренять из своего сознания, много сомнений часто возникало в работе над собственными проектами.
Особенно отчётливо эту внутреннюю борьбу, эти мучительные время поиски настоящего образа можно проследить из проектов В. И. Заболотного тех лет.
1933 год. Проект дома Облпотребсоюза в Виннице. Непобедимый конструктивизм. Ровные стены, столбы, однообразная сетка окон.
1934–1935 годы. Педагогический институт в Киеве. Начало отхода от конструктивизма. Первые, робкие ещё попытки обогатить фасад. Появляется скульптура пока ещё в виде памятника перед зданием, ближе она не подпускается.
1936. Жилой дом ИТР в Киеве. Уже смелее обогащается фасад. Окна, балконы, первый этаж оживляются специальным декоративным убранством.
Тот самый 1936. Конкурсный проект правительственной площади и дома Совнаркома УССР в Киеве.
Тут уже большой шаг вперёд.
Впервые в проекте Заболотного мы встречаемся с чисто декоративной колонной. Служебная роль её минимальная, основная цель – придать дому монументальность. С той же целью вводятся в фасады скульптура, барельеф, ярко выраженные венчающие карнизы. В проекте чувствуется некая, что осталась от прошлого, сухость и опасения «переобогатить» дом. Но в целом он привлекает своими пропорциями, хорошо найденным ритмом, спокойной благородной монументальностью.
Впервые в этом проекте мы видим, что прошлый четырёхлетний период колебаний и поисков дал пользу, что архитектор стал на истинный путь, нашёл, наконец-то, секрет архитектурного творчества, на поиски которого направляло решение жюри, – умение совместить лучшее из созданного художниками прошлого с требованиями современной советской архитектуры.
Особенно полно и всесторонне это умение было применено В. И. Заболотным в проектировании сессионного зала ЦИК УССР с 1938 года – Верховного Совета УССР.
В объявленном конкурсе на проект этого дома приняли участие четыре киевских архитектора: Григорьев, Рыков, Штейнберг и Заболотный. Проект Заболотного был признан лучшим. На основе этого проекта Правительство заказало ему проект окончательный.
Архитектор стоял перед большим событием своей жизни: партия и правительство доверили Ему создать образ здания одного из первых в мире советских парламентов.
Где найти ключ для решения этой задачи?
Какими средствами выразить демократичность и величие, свойственные верховному органу Советской власти?
В. И. Заболотный дал реальный ответ на эти вопросы. Попробуем разобраться, как и почему.
Посмотрим на наиболее известные нам дома парламентов: Конгресса в Вашингтоне, парламентов в Вене и Будапеште, немецкого рейхстага – типичных по целому ряду общественных зданий такого характера.
Все они очень разные своими архитектурными достоинствами, отмечаются одной чертой, объединяющей их всех. Они пытаются поразить, эпатировать зрителя импозантностью, богатством, роскошью, размерами. Огромные купола, многочисленные колонны, гигантские лестницы, многотонные бронзовые фигуры крылатых «побед», колесницы, кони, львы, раздирающие завоёванные флаги. Монументальность подменена размерами, красота — роскошью, простота и лаконичность подлинного величия – множеством элементов и деталей, которые подавляют, убивают друг друга... Производит впечатление? Да. Эффектно? Да. Художественно? Нет. Нет, потому что не буржуазной архитектуре под силу решить задачу создания такой демократической своей идеей сооружения, как дом народного представительства. Правильнее говоря, архитектура в данном случае внешней помпезностью пытается заменить внутреннюю фальшь буржуазной демократии. Форма есть только декорацией.
По другому пути пошёл Заболотный. Не впечатлять, не подавлять человека ни размерами, ни роскошью, ни отделкой должно здание советского парламента. Наоборот, максимально приблизиться к человеку, зависеть от неё, служить ей. Этот тезис подчинённости архитектуры человеку, а не человека — архитектуре, и положена в основу проекта В. И. Заболотного.
Он не погнался по размерам — здание имеет всего три этажа. Не погнался и за внешней роскошью. Оперируя малым количеством архитектурных элементов, он сумел так связать их с общими, мы бы сказали именно «человечными» пропорциями здания, он, относительно небольшой своими размерами, вышел и лёгкий и одновременно монументальный. Отнюдь не копируя древних греков, архитектор сумел использовать и творчески воплотить в своем проекте одну из самых замечательных качеств греческих архитекторов – умение найти правильные масштабные соотношения между человеком и домом. Заболотный нашёл это соотношение и в этом его главная заслуга.
Никаких огромных лестниц, гипертрофированных входов, торжественных подъездов. Всего несколько ступеней прямо с тротуара ведут к вполне обычных размеров двери. Фасад, правильнее – оба фасада, выходящие на площадь и на улицу Кирова, «читаются» чрезвычайно легко. Во всём облике дома ощущается какая-то привлекающая простота и демократичность.
Место расположения самого дома на углу площади и улицы создавало для проектировщика немалые трудности. Оба фасада одинаковы своей значимости. Здесь нет ни главного, ни бокового – оба главные. Один выходит на площадь, второй завершает перспективу улицы. Оба они, если идти от Печерска, «читаются» почти одновременно. А отсюда и трудности. Создание двух одинаковых фасадов — путь наименьшего сопротивления — не удовлетворял архитектора. Он пошел более сложным путем создания фасадов, которые не противоречат, а взаимно дополняют друг друга. Оперируя одинаковыми в основном архитектурными элементами — колоннами и ризолитами (выступами), он достиг того, что оба фасада составляют единое гармоничное целое, не теряя своего самостоятельного значения.
Сами по себе фасады решены предельно просто, лаконично и монументально. Но монументальность эта создана вовсе не размерами, а самому замыслу, прекрасно найденными пропорциями, умелым сочетанием отдельных архитектурных элементов. В этом здании мы уже видим, как тонко владеет мастер архитектурными деталями, которые в своё время пугали его. В то же время найдена та мера насыщенности фасадов декоративными элементами, которые в менее опытных художников часто украшают дома, а лишь перегружают их, утомляют зрителя. А здесь всё на своём месте. Ничего лишнего. Ничего нельзя отбросить, ничего не хочется добавить. Пожалуй, это и есть то, к чему должен стремиться всякий художник, кто по-настоящему любит своё дело.
В 1941 году в приветственной статье, посвящённой лауреатам Сталинской премии, журнал «Архитектура СССР» писал: «Среди многочисленных общественных зданий, построенных за последние годы в Советской Украине, особой популярностью и любовью среди народа пользуется новое здание Верховного Совета УССР в Киеве, отмеченный высокой наградой правительства — Сталинской премией первой степени. Очень простой и ясный в плане, скромный размером и невысокий – всего в три этажа, дом отмечается одной замечательной особенностью, которая характеризует его как дом нового, советского общества.
Здание Верховного Совета Республики выражено в гармоничных архитектурных формах, от которых отдает исключительной теплотой, демократичностью, особой привлекательностью.
Это впечатление достигнуто отказом от неуместных эффектных деталей, уравновешенной пластичностью здания, хорошо найденным масштабом, постановкой его близко к уровню земли, в окружении богатой зелени парка, на фоне грандиозной панорамы, открывающейся с горы на Днепр».
В плане здание имеет форму прямоугольника с небольшими выступами, увенчанного огромным, но легко застеклённым куполом. Два выступа со стороны парка «Первого мая» образуют небольшой двор, украшенный портиками входов. Весь дом будто купается в зелени.
Главный вход со стороны площади подчёркнут колоннадой в три этажа, которая поддерживает антаблемент¹, увенчанный государственным гербом. Боковые выступления этого же фасада решены в виде портиков, окаймлённых четвертными колоннами.
Фасад со стороны улицы Кирова разрешен аналогично фасада со стороны площади, но колонны тут уж не свободно стоят, а будто выходят из самой стены. На фасаде со стороны парка «Первого мая» колонны подняты на второй этаж, что позволило организовать над цокольным этажом балконы.

__________________________

¹ Архитектурный элемент, перекрывающий ряд колонн.

Весь дом поставлен на цоколь из полированного лабрадорита, нижний этаж по всему периметру облицован серым кованым гранитом, а карнизы, дверные и оконные наличники, плинтусы и базы для колонн – из того же полированного гранита. Остаток здания обработан штукатуркой под камень, белым цементом.
Через главный вход посетитель входит в чудесный двусветный вестибюль, весь украшенный в светлом тоне. Две лестницы ведут на второй этаж, в кулуары зала, связанные рядом комнат и служебных помещений.
Два боковых небольших вестибюля для гостей, скромно и красиво решены в серо-зелёной гамме, соединяются с кулуарами балконов зала.
Из этих помещений, решённых торжественно и одновременно по-деловому, попадаешь в зал советского парламента.
По своей планировке зал имеет те же свойственные всему дому элементы — деловую торжественность и демократичность. Амфитеатр, где заседают народные депутаты, окружают ложи и просторные балконы для гостей. Над амфитеатром стеклянный потолок по периметру из молочного стекла, в центре — хрустальная люстра, окруженная ореолом рубинового стекла.
Основной тон зала заседаний белый. В белом искусственном мраморе решены пилоны и малые колонны, поддерживающие балкон. В центральной части зала за местами президиума – статуя Сталина. В лепке, росписи, инкрустации введены украинские народные мотивы.
При всей индивидуальности своего решения это сооружение является ярким примером советской архитектуры. Она характеризует целый этап творчества строителей Социалистической Украины.
Киевляне любят дом своей Верховной Рады. Он понятен каждому, импонирует чувству всенародного демократизма, присущего нашему народу, радует глаз.
«Да, это наша, современная советская постройка. Всё в ней красиво, естественно», – так выразил это чувство знатный гость Украины — писатель Алексей Толстой.
Конечно, в отдельных деталях здания Верховной Рады УССР имеются единичные огрехи. Внутреннее убранство дома не всегда и не везде отмечается той сдержанной и монументальной скромностью, которая так привлекает во внешнем виде дома. Некоторые внутренние помещения слишком перегружены декорацией, которая, кроме того, имеет разный стилевой характер. Но все это отнюдь не умаляет главного — архитектору Заболотному удалось найти и воплотить в жизнь образ советского народного парламента, удалось найти характерные черты нового стиля в архитектуре — стиля социалистического реализма.
Когда в 1941 году Совет Народных Комиссаров СССР принял постановление о присуждении Сталинских премий, в числе первых лауреатов был архитектор Владимир Игнатьевич Заболотный, получивший премию первой степени за здание Верховного Совета УССР.
В 1941 году он был избран членом-корреспондентом Академии архитектуры СССР.

* * *
1941... Война. Фронт продвигается на Восток.
Академия наук УССР эвакуируется в далёкую Уфу, которая в годы войны стала центром украинской культуры и гостеприимно приняла представителей всех отраслей украинской науки, техники, искусства.
На Западе бушует война. Здесь, на Востоке, куют оружие победы.
Эшелон за эшелоном – едут эвакуированные заводы. Тысячи и тысячи людей поселяются на голой земле. Надо строить дома для заводов, посёлка для рабочих.
Металл, цемент, дерево идут для нужд войны. Можно строить только из местных, недефицитных материалов. Но прежде чем строить, нужно проделать большую работу по исследованию местных ресурсов, разработать методику их освоения, обработать конструкции.
В. И. Заболотный целиком отдается решению этой задачи, разрабатывает оригинальную конструкцию жилых домов из демпферного (высокопрочного) гипса.
Дом рассчитан на двухкомнатную квартиру. Все основные элементы — стены, перекрытия, крыша — из гипса. Дерево только для столярных изделий — окон, дверей, лестниц.
Достижения немалое. Не временный выход из положения, а действительно решение проблемы строительства из высокопрочного гипса.
Архитектура домика очень удачная. Она соответствует материалам и местным условиям.
Два миллиона квадратных метров жилой площади дало стране строительство гипсо-блочных домиков по методу Заболотного. Грамота Верховного Совета Башкирской АССР останется у художника незабываемым воспоминанием о том вкладе, который он внес в дело великой освободительной борьбы нашего народа.
Но работая для настоящего, Заболотный вспоминал разорённую гитлеровцами Украину, родные колхозные сёла и думал о будущем. Недалёк тот час, когда освобождённый народ начнет заживлять раны. В свободное время мастер разрабатывал проект жилого дома для колхозников Украины.
Настал 1943 год. Красная Армия стремительно движется на Запад. Левобережная Украина освобождена от врага. Академия наук УССР переезжает в Москву. Заболотный в составе специальной комиссии выезжает в Харьков и другие города Украины для установления размеров разрушений, причинённых фашистами.
На второй день после освобождения Киева он в родном городе.
Киев непознаваем. В руинах Крещатик, сгорел университет, взорвана Лавра, выжжены целые кварталы жилых домов. Такая же участь постигла и здание Верховного Совета УССР.
Надо восстанавливать и строить... Строить, строить и строить... И не на скорую руку, не на два-три года, а серьёзно, вдумчиво, на основе глубоко продуманного плана.
Архитекторы Советской Украины должны приложить все свои силы, мобилизовать все своё умение и мастерство, чтобы справиться с неотложными задачами.
Постановлением Правительства на Украине в 1944 году организуется филиал Академии архитектуры СССР, преобразованный в 1945 году в Академию архитектуры Украинской Советской Социалистической Республики.
Первым президентом Академии избирается Владимир Игнатьевич Заболотный.

* * *
Огромный круг вопросов охватывает своей деятельностью Академия архитектуры.
Творческие проблемы советской архитектуры, синтез архитектуры, скульптуры, живописи; теория и история архитектуры Украины, анализ архитектурных форм, народное творчество, художественная промышленность, новые строительные материалы – над всеми этими проблемами работают институты Академии, определяя пути развития архитектуры Советской Украины, пути развития строительного искусства. Созданы институты, лаборатории, полигон опытного строительства в Ирпене. Собранные кадры научных работников. Развернул работу институт аспирантуры Академии, который готовит кадры высококвалифицированных молодых специалистов. Как президент Академии, Заболотный принимает самое активное участие в повседневной, кропотливой работе руководимого им учреждения.
Кроме научно-исследовательской работы, Академия ведёт большую практическую работу по проектированию особенно выдающихся объектов. Заболотный лично участвует в проектной работе и руководит архитектурной мастерской Академии.
Одной из самых сложных и важных проблем, стоящих сегодня перед архитектурной общественностью, проблема Крещатика, создание архитектурного центра Киева. Заболотный не мог обойти вопрос, что так близко касается столицы Советской Украины. Под его руководством архитектурная мастерская приняла участие в первом туре проектирования Крещатика. Этот тур должен дать основные предпосылки для планировочного архитектурного решения. Своим проектом Заболотный подал оригинальные и ценные предложения для решения этого вопроса.
Начатую в Уфе работу по проектированию жилого дома колхозника Заболотный продолжил в Киеве. В архитектурной мастерской вместе со своими помощниками он разработал новый тип дома и хозяйственных зданий колхоза. Эти интересные и нужные работы демонстрировались на выставке, связанной со второй сессией Академии архитектуры УССР.
Очень интересную работу проделал Заболотный вместе с молодым архитектором Лазаренко по разработке архитектурных и конструктивных элементов из керамики. Этот материал, который имеет глубокую историю, незаслуженно забыт и мало используемый в нашей практике. Между тем, в условиях Украины применению керамических изделий в строительстве, благодаря большому количеству сырьевых ресурсов, красоте и дешевизне, принадлежит большое будущее.
Надо было найти не кустарный, а основанный на стандартном и массовом промышленном производстве метод применения керамики.
В конкурсе на проект жилого дома из этого материала единую премию получил проект Заболотного.
Задача была решена действительно очень оригинально, и вместе с тем в практике эту задачу можно просто и легко осуществить. Было подано два варианта: керамические плитки как сугубо облицовочной материал и эти же плитки как конструктивный элемент. Из небольшого количества плиток Заболотный, разно комбинируя их, предложил создать богатую и очень разнообразную обработку фасада.
Работа над детальной разработкой домов с элементами из керамики производится и сейчас в институтах Академии, и нет сомнений, что промышленное внедрение этого материала в строительстве получит широкое развитие.
Не покинул В. И. Заболотный и педагогическую деятельность — этот второй стороны своей творческой жизни. Он руководит кафедрой архитектуры в Киевском художественном институте и там же ведёт курс архитектурного проектирования в мастерской архитектурного факультета.
Но, отдавая все свои силы и знания делу, которым он руководит, делу большой государственной и общественной важности, Заболотный не может не уделить времени тому, что привело его к профессии архитектора и определило весь жизненный путь: в свободную минутку он, как когда-то в юности года, берёт в руки карандаш и кисть...
Серия рисунков и масляных этюдов, выполненных им в Киеве и Уфе, свидетельствуют о большом художественном вкусе и глубоком чувстве красоты, присущем художнику.

* * *
Более 25 лет своей жизни отдал Владимир Игнатьевич Заболотный архитектуре.
Весь его творческий путь – это путь советского архитектора и советского гражданина. Избрание его депутатом Верховного Совета УССР — яркое свидетельство того, что народ по заслугам оценил многогранную деятельность архитектора.
Нет сомнения, что художник в полном расцвете своих сил и таланта создаст ещё много прекрасных архитектурных произведений, достойных нашей эпохи и нашего народа.

Репродукции

Дипломный проект профилактория на 500 коек

Проект планировки г. Кривой Рог — административный центр

Проект правительственного центра в Киеве

Здание Верховной Рады УССР — архитектурный пейзаж работы В. И. Заболотного

Здание Верховной Рады УССР — фасад со стороны Первомайского сада

Здание Верховной Рады УССР — фасад со стороны площади

Здание Верховной Рады УССР — главный вестибюль

Здание Верховной Рады УССР — кулуары

Окраина г. Уфы — архитектурный пейзаж работы В. И. Заболотного

Стандартный дом из демпферного гипса в г. Стерлитамак

София Киевская — архитектурный пейзаж В. И. Заболотного

2014—2024 © Международный интернет-проект «Сайт памяти Виктора Некрасова»
При полном или частичном использовании материалов ссылка на
www.nekrassov-viktor.com обязательна.
© Viсtor Kondyrev Фотоматериалы для проекта любезно переданы В. Л. Кондыревым.