Главная Софья Мотовилова Виктор Кондырев Александр Немец Благодарности Контакты


Биография
Адреса
Хроника жизни
Семья
Произведения
Библиография
1941—1945
Сталинград
Бабий Яр
«Турист с тросточкой»
Дом Турбиных
«Радио Свобода»
Письма
Документы
Фотографии
Рисунки
Экранизации
Инсценировки
Аудио
Видеоканал
Воспоминания
Круг друзей ВПН: именной указатель
Похороны ВПН
Могила ВПН
Могилы близких
Память
Стихи о ВПН
Статьи о ВПН
Фильмы о ВПН
ВПН в изобр. искусстве
ВПН с улыбкой
Поддержите сайт



Статьи о Викторе Некрасове и его творчестве

Феликс Рахлин



Феликс Давидович Рахлин


Рахлин Феликс Давидович (род. 13 апреля 1931, Ленинград) — русский и израильский писатель, журналист, автор статей, очерков, рассказов и стихов в выходящих на русском языке газетах «Вести» (приложение «Окна»), «Новости недели» (приложение «Еврейский камертон»), журнале «22» и др. (Израиль), московской газете «Информпространство», германской «Еврейской газете» и т.д. Член Союза русскоязычных писателей Израиля. Лауреат Премии русскоязычных писателей Израиля им. Виктора Платоновича Некрасова (2014).

Сайт Проза.ру

Дело всей жизни

Статья

2011 г., дополнена в октябре 2018 г.

К 100-летию со дня рождения израильского  литературного переводчика с русского и идиша на иврит Шломо Эвен-Шошана, друга Виктора Некрасова
(10 февраля 1911, Минск, Российская империя — 14 сентября 2014, кибуц Сдэ-Нахум, Израиль)

 


Феликс Рахлин и Шломо Эвен-Шошано, кибуц Сдэ-Нахум, 2003



Его отец, Хаим-Давид Розенштейн (1871 — 1934), учитель иврита, основал в Минске «хедер-метукан» — религиозную школу, в которой ТАНАХ, еврейскую историю и другие предметы изучали не на идише1, как было принято во всех других  хедерах европейских стран еврейского рассеяния, а на иврите. Хаим-Давид ивритизировал и свою фамилию, выступая под псевдонимом «Эвен-Шошан»2 в печати с педагогическими и публицистическими статьями. А когда (уже в советское время) иврит в СССР запретили, — продолжал печататься в еврейских газетах подмандатной Палестины… Сыновья, все трое, были к тому времени уже здесь. Ивритом они владели как родным языком, и, очутившись на земле предков, каждый ярко себя проявил.
Старший, Цви (1898 — 1968), будучи студентом Харьковского университета, как один из лидеров сионистской организации «Цеирей Цион» отправился в 1921 г. в Карлсбад, на ХII сионистский конгресс и в СССР уже не вернулся, поселившись сначала в Польше, а с 1926 г. в Эрец-Исраэль3, где стал одним из лидеров рабочего движения, возглавив еврейское молодёжное рабочее движение «Ахалуц» и войдя в руководство Гистадрута 4. Живя под Афулой в кибуце Мерхавия, писал статьи и книги по истории рабочего движения Израиля.
Средний из братьев, Авраам (1906 — 1984), литератор, писатель, переводчик, педагог, наиболее известен: как выдающийся учёный-лексикограф мирового значения, Составленные им толковые словари языка иврит — и сегодня настольные книги во многих семьях израильтян. Велика заслуга Авраама Эвен-Шошана и в исследовании иврита как языка священных еврейских религиозных книг: он автор «Новой конкорданции» (соответствия, корреляции) языка ТАНАХА. Был избран членом-корреспондентом академии языка иврит, лауреат Государственной премии Израиля.
Но сегодня у нас речь о самом младшем из братьев — Шломо (1910 — 2004), которому 10 февраля этого года исполнилось бы 100 лет. А умер он 14 сентября 2004-го, не дожив лишь 5 месяцев до 95-летия. Как и Авраам, прибыл в Эрец-Исраэль в 1925-м. Подросток с воодушевлением стал обживать землю предков: поступил в сельскохозяйственную школу «Миквэ Исраэль», овладел агротехникой, включился в кибуцное движение. А в 1937 году стал одним из основателей в долине Бейт-Шеана кибуца Сдэ-Нахум5, где прожил всю оставшуюся жизнь.
Великолепно владея литературным ивритом, постепенно стал видным публицистом, журналистом, редактором. А сохранив и продолжая совершенствовать знание русского языка, принялся успешно пробовать свои силы в художественном переводе на иврит с русского, а также и с идиша. И довольно скоро выдвинулся в первый ряд переводчиков с этих языков, пополняя фонд чтения еврейских жителей страны, прибывавших с самых разных континентов. Младший брат также интенсивно помогал среднему в составлении словарей, за что тот в предисловии к своему знаменитому «Новому словарю» выразил ему персональную благодарность.
Фамилия Эвен-Шошан  таит в себе соединение, казалось бы, противоположных стихий. В ней твёрдость камня («эвен») и нежность розы, лилии («шошан»). Таково и сочетание свойств души и характера этого человека, увенчанное мудростью, запечатлённой в его имени: ведь Шломо — это Соломон! Познакомившись и сблизившись с ним, свидетельствую: эти качества проявились в его переводческом творчестве.
Среди первых переведённых им стихотворений было знаменитое «Жди меня» Константина Симонова. В переводах Шломо, а также Авраама Шлёнского, оно потрясло многих жителей Эрец-Исраэль. Успех вдохновил Ш. Эвен-Шошана продолжить работу над переводами лирики русского поэта, и вскоре вышла книжечка, названная так же, как по-русски, но – на  иврите: «С тобой и без тебя». Шломо вручил её видному сионистскому деятелю Аарону Цизлингу для передачи автору. Цизлинг возглавил караван помощи, которую евреи Палестины собрали для сражающейся Красной Армии. Караван сумел дойти до Тегерана, помощь была передана, а вместе с нею и маленькая книжечка, ставшая для автора приятным сюрпризом. Приехав в 1966 г. в Израиль, Константин Симонов на собрании израильских писателей рассказал об этом трогательном эпизоде и от души поблагодарил присутствовавшего переводчика.
Среди тогдашних русских писателей-баталистов видное место занимал Александр Бек, получивший широкую известность благодаря своей честной книге о войне «Волоколамское шоссе». В переводе Шломо эту книгу стали использовать в качестве учебного пособия для командного состава зарождающейся армии обороны Израиля!
Особое место заняли в творчестве переводчика произведения русских литераторов, направленные против антисемитизма, который к этому времени в руках переродившейся советской элиты стал одним из средств отвлечения народной массы от подлинных причин всё более плачевного состояния экономики СССР. Шломо первым познакомил израильтян со стихотворением Евгения Евтушенко «Бабий Яр». Поэт, бывая в Израиле, посещал переводчика в его кибуце, что близ дороги из Афулы на Бейт-Шеан. Израильтяне, благодаря переводам Шломо, познакомились с целым рядом поэм, поэтических циклов и книг Евгения…
В 1963-м переводчик в составе израильской делегации побывал в СССР, где познакомился с  А. Беком и его семьёй, Ф. Вигдоровой, её мужем — поэтом и прозаиком А. Раскиным, с Б. Балтером, М. Шехтером, другими писателями, жившими в Москве, а в Киеве был радушно принят В. П. Некрасовым, и с этого дня возникла личная дружба Шломо с «заступником за евреев», который был вскоре, находясь за рубежами страны, лишён советского гражданства.
 



Виктор Некрасов и Шломо Эвен-Шошано, Израиль, 1981



У Шломо была безошибочная интуиция на человеческую порядочность. Среди тех литераторов, с которыми он дружил и/или чьи произведения переводил, мне не встретилось ни одной однозначно  одиозной фигуры. В 1964 году он как один из редакторов издательства «Акибуц Амеухад» отправил письма четырём. русским  писателям, чьи новые повести предполагалось издать в сборнике «молодой советской прозы». Письма о согласии прислали все четверо: В. Тендряков, Ю. Казаков, В. Аксёнов (чью повесть «Звёздный билет» перевёл Шломо, — кстати, и весь сборник вышел под этим названием) и А. Кузнецов – в то время преуспевающий молодой «соцреалист». Но если переписка с первыми тремя на этом завершилась, то с последним она продолжалась семь лет, и в личном архиве Шломо оказалось в итоге 20 подробнейших и интереснейших писем этого писателя. А дело в том, что Анатолий Васильевич уже во втором из писем поделился с израильским литератором своим 20 лет вынашиваемым замыслом большой документальной книги о трагедии Бабьего Яра, рядом с которым он жил много лет, в том числе и все два года нацистской оккупации. Уже в третьем письме сообщил о появлении первых черновиков книги. А в 1966-м в журнале «Юность» был напечатан её «журнальный вариант». В итоге Шломо стал переводчиком на иврит и этого усечённого, искорёженного цензурой советского «варианта» романа-документа, и полного, бесцензурного текста, который автор смог издать лишь ценой дерзкого побега в Лондон. Идеологическая «санобработка» романа понадобилась советским «политредакторам» для того, чтобы выкорчевать из него малейшие намёки на существование в советской стране государственного антисемитизма, не допустить проводимых автором параллелей между нацистским и коммунистическим тоталитаризмом. Благодаря полученному от британских властей политическому убежищу писатель смог опубликовать подлинный текст книги. В Лондоне произошла и личная встреча писателя и переводчика.
Передо мной – составленный самим Шломо незадолго до его смерти список произведений и книг, переведённых им с русского или идиша на иврит. Кроме уже названных авторов, здесь и А. Вознесенский (в т.ч. его поэма «Ров»), несколько книг Давида Маркиша, «Заложники» Григория Свирского, «Ленинград – Иерусалим» Гилеля Бутмана, «Жизнь Жюля Верна» Кирилла Андреева и ещё множество фамилий и названий. Одна только книга с грациозно-шуточным заголовком-оксюмороном «Русский миньян»6 (сборник избранных стихотворений десяти русских поэтов) включает произведения Б. Пастернака, М. Алигер, Е. Винокурова, Б. Слуцкого, Б. Окуджавы, Б. Ахмадулиной и других: строго говоря, «миньян» совершенно «некошерный» как по национально-конфессиональному, так и по половому признаку, но зато какие блестящие литературные имена!
Не обошёл переводчик вниманием и классику, сделав достоянием ивритоязычных читателей «Господа Головлёвы» М. Е. Салтыкова-Щедрина. Он также отредактировал  для издания в Израиле переводы 150-ти стихотворений М. Ю. Лермонтова, выполненные замечательным мастером литературного перевода с русского и грузинского языков на иврит Довом (Борисом) Гапоновым, перу которого принадлежит перевод с грузинского на язык Израиля великой поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». Шломо стал редактором яркой эпистолярной книги Гапонова «Письма из Закавказья», в которой собрано 300 писем этого автора.
Свою  жизнь  Шломо завершил настоящим творческим подвигом, выпустив в издательстве «Акибуц Амеухад»7 за своё последнее в этом мире пятилетие (с 2000 по 2004 г.) ПЯТЬ книг своих переводов стихов выдающихся русских поэтов ХХ века: Анны Ахматовой, Осипа Мандельштама, Марины Цветаевой, Бориса Чичибабина и Бориса Слуцкого.
Старожил страны, Шломо Эвен-Шошан радушно встречал последующие волны алии, щедро оказывал помощь новым репатриантам, переводил на иврит их произведения. Несмотря на свой преклонный возраст и недуги, выступал в репатриантских клубах. Мы с ним и познакомились на такой его встрече в афульском хостеле для пожилых олим. Сперва бывший киевский профессор психологии И. Маргулис, потом историк-архивист из Херсона А. Цитрон рассказали мне о пожилом кибуцнике, который увлёкся творчеством моего земляка, друга нашей семьи харьковского поэта Б. Чичибабина и переводит его стихи на иврит. Я поехал в хостель на ту встречу — и был буквально покорён личностью Шломо, его скромной и вместе с тем вдохновенной манерой говорить, темпераментным чтением стихов. Мы быстро подружились, вступили в оживлённую переписку, вместе подготовили (с активным участием группы энтузиастов из числа и репатриантов, и старожилов) двуязычный вечер, на котором звучали стихи Чичибабина как в оригинале, так и в переводах (причём, репатриант из СНГ проф. Я. Бронштейн прочёл и свой перевод на иврит стихотворения этого поэта, одобренный нашим гостем…). Горжусь благодарностью, которую Шломо выразил мне в предисловии к книге стихов Б. Чичибабина за помощь, которую удалось ему оказать в истолковании некоторых специфических русских выражений и понятий советской поры при его работе над переводами из стихов этого поэта. В ещё более сложной работе над книгой переводов стихов М. Цветаевой консультации по её лексике и биографии давал специалист по её творчеству литературовед Г. Горчаков-Эльштейн, также живущий в Афуле, он же написал предисловие к книге. А сборник своих переводов стихотворений Б. Слуцкого Шломо посвятил «литературной чете» Горчаковых: Лее и Генриху. Переводы Шломо, в том числе и «Песенки об Афуле» Лиона Наделя, были напечатаны в альманахе литературной студии нашего города8, а в альманахе «Роза ветров», вышедшем на иврите, — его перевод моего стихотворного тетраптиха «Четыре прадеда»…
О творчестве и личности переводчика с восторгом писали Шуламит Шалит, Авраам Белов, Лазарь Любарский, Борис Быховский и другие литераторы. Нельзя не отметить его исключительную скромность и бессребреничество. Однажды в ходе нашего общения он, в ответ на мои (боюсь, что бесцеремонные) расспросы рассказал, что одну из своих книг опубликовал благодаря полученной литературной премии, издание других оплатил из средств своей части неожиданного наследства… Я бегло упомянул об этом в одной из своих статей. Он очень рассердился на меня за это! Горько признаться: пользуюсь тем, что сейчас сердиться некому… Но как иначе рассказать о замечательных человеческих качествах юбиляра?
При активной поддержке и помощи городских властей Афулы удалось решить угнетавший престарелого литератора вопрос: где найти надёжное хранилище для его уникального «русского архива»? Эпистолярный архив сам Шломо с готовностью вручил на временное хранение отделу мэрии по абсорбции репатриантов, попросив сделать его в копиях доступным в городской библиотеке исследователям и читателям. Это было выполнено вскоре после его кончины. Однако вопрос о постоянном хранилище оригиналов писем и фото, как и о том, куда девать книги с авторскими надписями, оставался открытым. Мы разместили в прессе ряд статей, где поделились возникшей проблемой с читателями. И вскоре откликнулась Зинаида Тобияш, библиотекарь по специальности. В результате её посредничества принять в свой фонд и книги, и архив выразила желание научная библиотека университета Хайфы. Главный библиотекарь Татьяна Друбецкая сделала доклад о новом поступлении на международных «Смирдинских чтениях» в Санкт-Петербурге. Естественно, книги и бумаги были переданы в библиотеку с любезного согласия наследников покойного Шломо.
Где-то в конце 1990-х – начале 2000-х гг. копии всех 18 писем к нему его друга, жившего в Киеве писателя В. П. Некрасова, сам Шломо, по просьбе тамошнего известного журналиста и писателя Григория Кипниса9, переслал в дар Архиву-музею литературы и искусства Украины. По примеру покойного и с его прижизненного ведома я то же самое сделал с копиями 19-ти писем к нему Анатолия Кузнецова — также киевлянина. Теперь в столице Украины хранятся в факсимильных копиях собрания писем к Шломо от обоих русско-украинских по рождению писателей-борцов против антисемитизма. В Израиле, незадолго до смерти переводчика, вышли в журнале «22» № 131 (с рядом сокращений, вызванных ограниченностью журнальной площади), письма к нему Анатолия Кузнецова периода 1964 – 1971 гг. из Тулы и из Лондона. Это волнующий авторский дневник создания и издания романа-документа «Бабий Яр» (публикация, комментарии и сопроводительная статья — автора этой статьи). Полностью же, с воссозданием выпущенных мест и добавлением некоторых других документов, письма можно прочесть в новом литературном альманахе «Тредиаковский» на сайте www.trediakovsky.ru (Письма Анатолия Кузнецова к Шломо Эвен-Шошану). Публикация приурочена к 80-летию со дня рождения автора романа и 100-летию его израильского переводчика.
Мне хотелось бы подчеркнуть, что спасение русской части архива Шломо (а ему угрожала реальная опасность: никто из его многочисленного потомства русским не владеет, и ценность могла пропасть просто по неведению тех, в чьи руки перешла в доме) стало делом целой группы людей, в том числе тогдашнего (и ныне действующего) мэра Афулы Ицхака Мирона, заместителя мэра Афулы М. Баркана (ныне он вицу-мэр, т.е. первый зам. главы города), руководителя городского управления абсорбции репатриантов С. Черкасовой, служащих управления Т. Пери и Е. Седышевой. Председатель афульского отделения общества выходцев из Украины Л. Сурпина, руководители репатриантских клубов в нашем городе А. Тягунская, Б. Винницкая, а в Нацрат-Илите — Моше Гохлернер помогли в популяризации содержания «русского архива» переводчика. А член муниципального совета С. Ципорин (на своей машине) и сотрудник музея «Бейт Штурман» Е. Крейнин — в отборе и транспортировке русских книг из его домашней библиотеки в помещение отдела абсорбции.
К сожалению, одна из проблем, связанных с предсмертными пожеланиями Шломо, осталась нерешённой. Он просил мэрию Афулы назвать одну из улиц города именем его среднего брата — великого учёного-лингвиста Авраама Эвен-Шошана (такие улицы есть в городах Ришон-Леционе и в Бейт-Шеане). К самой просьбе положительно отнеслись и в тогдашней правящей городом коалиции, и представители оппозиции. Но… дело затянулось, а власть поменялась. Между тем, переводчик скончался, и возникла мысль увековечить в названии одной из улиц имена всех трёх братьев, каждый из которых этого достоин (см. начало статьи). Мне, однако, не удалось пока даже попасть на приём к новому (да уже и не новому, а теперь снова прежнему!) заместителю мэра Афулы Б. Юдису: дважды записывался на приём, но «аудиенции» так и не был удостоен… Хочется верить, что это не сведение счётов с электоральным противником, а лишь досадная случайность. Витязь литературного перевода, старейший мастер этого сложного дела, столь важного везде, но особенно — в специфических условиях нашей страны, достоин признательности и внимания всех поколений израильтян, независимо от их политических пристрастий и антипатий. В настоящий момент власть принадлежит людям, пообещавшим произвести описанное наименование, Афула бурно строится, появляются новые улицы… Но обещание пока не выполнено, и улицы имени братьев Эвен-Шошан, которыми так горд Израиль, в нашем городе пока что нет…

_________________________

1 Идиш (в переводе на русский — ЕВРЕЙСКИЙ (язык) — язык германской группы, исторически основной язык ашкеназов (евреев, после изгнания римлянами из Эрец Исраэль укоренившихся в странах Европы) на этом языке в начале XX века говорило около 11 млн евреев по всему миру.

2 Эвен-Шошан (ивр.) — в буквальном переводе с еврейского-идиш, каменная роза (эвен — камень, шошан — роза, лилия).

3 Эрец-Исраэль (ивр.) — земля Израиля, — с древнейших времен  название обетованной Всевышним земли на территории(как утверждается в Св. писании) еврейскому народу. В Пятикнижии Моисеевом (Чис. 34:1—12) — территория между рекой Иордан и Средиземным морем  называется Ханаан (ивр. К'наа н), «земля, текущая молоком и мёдом», земли семи народов (с полным или неполным перечнем), нередко по контексту просто «эта земля».

4 Гистадрут — название израильского объединения профсоюзов со времён британского мандата на Палестину.

5 Сдэ-Нахум — буквально «Поле Нахума», Наумово Поле. Кибуц находится вблизи г. Бейт-Шеана со стороны Афулы.

6 Миньян — в иудаизме, кворум из десяти взрослых мужчин (старше 13 лет, бар-мицва), необходимый для общественного богослужения и для ряда религиозных церемоний.

7 «Акибуц Амеухад» (ивр.) — «Объединённый кибуц».

8 Мне довелось руководить русскоязычной городской литературной студией «Долина» и быть редактором четырёх выпусков её одноименного альманаха с 1998 по 2005 г. Недавно (октябрь 2018) вышел после длительного перерыва следующий номер альманаха — его редактор и руководитель студии — новый репатриант из г. Днепра (Украина) поэт Михаил Богинский – также житель Афулы.

9 Г. И. Кипнис был известным в Киеве журналиcтом. (По моим сведениям, мы с ним приходились друг другу роднёй: Кипнис – фамилия одного из моих четырёх прадедов – деда моей матери). Корреспондент «Литературной газеты» по Украине, он был близок с ВПН. На «Cайте памяти ВПН» имеется статья Г. Кипниса о Шломо как друге В. Некрасова.


 
 

2014—2024 © Международный интернет-проект «Сайт памяти Виктора Некрасова»
При полном или частичном использовании материалов ссылка на
www.nekrassov-viktor.com обязательна.
© Viсtor Kondyrev Фотоматериалы для проекта любезно переданы В. Л. Кондыревым.
Flag Counter