Воспоминания о Викторе Платоновиче Некрасове
Владимир Рыбаков
Рыбаков Владимир Мечиславович (настоящая фамилия Сечински, род. 29 сентября 1947, Але, департамент Гар, Франция) — писатель.
Родился во Франции в городе Але (Alès) в семье коммунистов-интеллигентов. Отец — поляк, мать — русская. В 1956 году вместе с родителями репатриировался в СССР.
В 1964 году поступил на исторический факультет Черновицкого университета, в 1966 году исключён и призван в армию. Служил на советско-китайской границе. После демобилизации в 1969 году работал грузчиком, сварщиком, слесарем.
В 1972 году вернулся во Францию. Работал в газете «Русская мысль», где печатались его статьи. Печатался также в журналах «Грани», «Континент», «Время и мы», «Эхо».
8 января 1978 года Виктор Некрасов опубликовал в газете «Новое Русское Cлово» (Нью-Йорк) рецензию «В нашем полку прибыло» на книгу Владимира Рыбакова «Тяжесть» и 19 сентября 1985 года написал рецензию для радио «Советская армия, китайская граница» о его книге «Тиски».
В 1984 году переехал во Франкфурт-на-Майне, где работал в издательстве «Посев».
В 1989—1995 годах жил в Москве, был главным редактором газеты НТС «За Россию» и членом Исполнительного Бюро НТС, откуда был исключен без объяснения причин.
С 1996 года живёт в Болгарии.
Сочинения:
- Тяжесть, Frankfurt/M., 1977 (роман о службе в армии);
- Тавро, Frankfurt/M., 1981 (роман о молодом русском эмигранте во Франции);
- Тиски, Frankfurt/M., 1985 (сборник очерков о советской армии);
- Афганцы, London, 1988 (повесть, основанная на журналистских поездках Рыбакова в Афганистан) и др.
Виктор Некрасов
С Виктором Платоновичем Некрасовым я познакомился, как и со многими другими эмигрантскими писателями, поэтами и художниками, в парижской «Русской Мысли», где работал журналистом (1973—1985). О Некрасове мне всегда приятно вспоминать, поскольку из всех людей, которых я встречал в эмиграции, он один из редких, который не имел «ложки дегтя в бочке меда». Ведь иногда достаточно мимолетной встречи, чтобы это понять или ощутить.
К примеру, когда Галина Вишневская выпустила в издательстве «Русская Мысль» свою книгу «Галина: история жизни», в редакции газеты был сабантуй. Помню, Вишневская вошла, оглядела стол, для нее бедный, разумеется, но при виде черного хлеба и водки в графине на ее лице отразилось удовольствие; она присела на стул, спросила у меня (сидевшего рядом), пью ли я водку, налила себе и мне по двести, выпила залпом, понюхала хлеб и им закусила. А затем принялась с удовольствием вспоминать, как в Питере на фронте в блокаду было безмерное счастье, когда можно было вот так выпить кружку спирта, поесть хлеба, а не закусывать мануфактурой: прошли десятилетия, а эта радость в ней не постарела.
Говорила она тихо, только мне, вернее, себе, не играла на публику, хотя могла себе это позволить. Затем в зал ворвался Ростропович, бурно обнимая всех попадавшихся ему под руку, целуя, хлопая по плечам и спинам. Было заметно, что он никого не видит, в сущности даже не замечает того, кого обнимает. Причин для подобного поведения у этого человека, по праву знаменитого на весь мир, к тому же достойного и смелого, раз помогал Солженицыну, могло быть много. Это могла быть природная стыдливость, превращающаяся в противоположность, когда усилием воли ее нужно побороть. Возможно, это было пренебрежение к людям: обнять всех, значит никого, к тому же это быстрее, чем здороваться с каждым за руку, ведь тогда нужно что-то сказать, назвать себя, например, или спросить что-нибудь.
Больше эту знаменитую супружескую пару я никогда не встречал, видел только Ростроповича в Белом Доме в 91-ом. После этого уважения к нему прибавилось, но, тем не менее, при случае Вишневскую вспоминаю с удовольствием, а Ростроповича — нет, для меня в нем была «ложка дегтя».
 |
 |
Обложка книги Владимира Рыбакова «Тяжесть»,
Франкфурт-на-Майне : Посев, 1977 |
Дарственная надпись Владимира Рыбакова
для Виктора Кондырева |