Произведения Виктора Некрасова
40 лет со дня начала Харьковского (Тимошенковского) наступления (Мой первый бой)
Из цикла военных очерков, написанных в разные годы в эмиграции и напечатанных в журнале "Дружба народов" 1995, № 3
Написан 3 мая 1982
"Дружба народов" 1995, № 3 в формате pdf, 13,4 Мб
* * *
* * *
40 ЛЕТ СО ДНЯ НАЧАЛА
ХАРЬКОВСКОГО (ТИМОШЕНКОВСКОГО) НАСТУПЛЕНИЯ
(МОЙ ПЕРВЫЙ БОЙ)
В шестом номере журнала «Знамя» за прошлый год напечатан прекрасный, многое мне напомнивший рассказ Вяч. Кондратьева «Знаменательная дата».
Герой рассказа, некий Димка, просыпается и вспоминает, что сегодня, 4 апреля, минуло ровно 35 лет с того дня, когда он принял свой первый бой, под Ржевом. К тому же сегодня он во второй смене, так что у него есть все основания первую половину дня посвятить «знаменательной дате», иными словами, найти в многомиллионной Москве кого-нибудь, с кем можно было бы раздавить «юбилейную» поллитровку.
Поискам, находке и последующему раздавливанию и посвящен рассказ.
Вспомнил же я его потому, что нахожусь сейчас в преддверии своей собственной «знаменательной даты» — 20 мая 1942 года я принял свой первый бой, кончившийся, увы, бесславно — паническим бегством. Не в оправдание себе, но все же скажу, что кое-какие основания для этого бегства были.
Начнем немного издалека. Всю зиму с 41-го по 42-й год запасной саперный батальон, в котором мне суждено было командовать взводом, простоял на кругом берегу Волги, в селе Пичуга, севернее Сталинграда. На протяжении всей этой лютой зимы мы усиленно долбили насквозь промерзший грунт (взвод в обороне, в наступлении), пытались изучать минно-са-перное дело, не имея ничего под руками, кроме наставления, и по одному разу выстрелили из винтовки. К весне рядовой состав отправили в Крым, где он и сложил свои кости, а офицеров прикомандировали в качестве полковых инженеров к полкам, расположившимся в станице Серафимович, на Дону, в устье реки Медведица. Оттуда мы и начали свой боевой путь.
Зрелище было более чем странное. Впереди развевалось полковое знамя, эскортируемое двумя ассистентами с учебными винтовками на плечах, а остальное воинство, следующее за знаменем, вооружено было палками — кроме тех двух винтовок, другого оружия в полку не было. Полковую артиллерию изображали бревна, привязанные к колесам от телег. Станичные бабы ревели ревом, выстроившись вдоль нашего пути: «Куда же это вы, родимые, на немцев да с палками?» Кто эту комедию выдумал, одному Богу известно. Палки и бревна мы выбросили, и погрузили нас в поезд. Выгрузили сначала в Ворошиловграде, потом перекинули под Харьков, в район Старого Салтова. Там мы окопались и стали чего-то ждать. Как выяснилось, позднее, наступления на Харьков.
Наступление это, вошедшее в историю войны под названием Тимошенковского, началось с того, что нас все время перебрасывали с места на место. Потом велели овладеть населенным пунктом Терновая, километрах в тридцати от Харькова на северо-запад. Вот тут-то мы и столкнулись впервые с немецким вермахтом.
За день до этой памятной встречи нам выдали наконец оружие — бойцам мосинские винтовки образца 1891—31 года, офицерам пистолеты ТТ. Поупражняться хотя бы на воронах нам категорически запретили — передовая рядом. Нельзя так нельзя. Завалились спать. Всю ночь заливались соловьи, те самые — не будите солдат, пусть солдаты немного поспят...
Наступление наше на Терновую началось с того, что раненько утром появились «мессеры», потом мне с моим взводом велели окопаться вот в тех вот кустах, и не успели мы выполнить приказ, как на нас полезли танки. До сих пор я их видел только на картинках — серые, в разводах, с черными крестами с белой окантовкой, — сейчас они медленно ползли, шесть штук, и из открытых их башен глядели на нас и что-то кричали те самые фрицы, которых мы никогда еще не видели, в расстегнутых мундирах, с засученными рукавами.
Мы лежим, они лезут. Мы в них пулями из трехлинеек, они в нас болванками из пушек. Они из железа, мы черт знает из чего — мяса, костей, страха. Тут-то я и скомандовал: «Слева по одному к роще "Огурец"». Приказ был выполнен молниеносно. Я выполнил его не хуже бойцов, знаменитый финский бегун Нурми мог мне только позавидовать. Отдышаться попытался в какой-то балке, но не тут-то было — только вытащил кисет с махоркой, как вижу, с противоположной стороны оврага сползает на заднице фриц. Я за пистолет. Он тоже. Оба выстрелили куда попало и прыснули в разные стороны... Так начались активные мои военные действия против вероломно напавших на нас немецко-фашистских варваров. Потом я опять довольно долго бежал, пока не обнаружил свой полк в какой-то роще. На этом операция по овладению Терновой закончилась — собрав разбежавшихся во все стороны бойцов, мы совершили еще один марш и окопались на левом берегу Остра в районе Купянска.
Происходило все это в двадцатых числах мая, прекрасного украинского мая, с соловьиными трелями, цветущей сиренью, насквозь пронизанного угрожающим свистом вражеских «мессершмиттов», разрывом бомб и мин. Наступление наше захлебнулось, Харьков и Терновая остались у врага. В начале июня начался наш отход. Кончился он в Сталинграде. Дальше, слава Богу, уже не позорно. Даже героично.
Сейчас, через сорок лет, задаешь себе вопрос: как все это могло произойти? Палки, бревна, первое в твоей жизни оружие в последнюю перед боем ночь, трехлинейки против танков, Тимошенко вместо Тухачевского?
Думаю, что именно это последнее и привело к столь плачевным результатам. Нами командовали неучи. Ворошилов, Буденный, Тимошенко. Размахивать шашкой — вот все, что они умели. А тех, кто умел не только это, давно прикончили в подвалах Лубянки, а может, и подальше. Через год после начала войны, в июле1942-го, их убийца. Верховный Главнокомандующий, маршал Сталин, подписал приказ № 227, в котором говорилось: «Красная Армия потеряла любовь и уважение народа». Это неправда — любовь и уважение потерял он, расправившийся еще до войны с собственным генералитетом, отдавший приказ взорвать линию по старой границе (читай мемуары генерала Григоренко), давший солдатам в руки вместо оружия палки. Только последующим Сталинградом, Курском, Берлином смыли солдаты Красной Армии, нет, не позор — трагедию первых месяцев войны, автором которой был Сталин.
3. 05. 82 г.