Ноги уже не несут. В двенадцать надо было уже освободить номер, а автобус на аэродром только в пять. Деньги поистрачены, осталось только на пиво. Даже на метро уже жалко. Шатаюсь, шатаюсь, шатаюсь... Дело происходит в Гонконге. Посмотреть есть на что, но сил уже нету. Был в порту, на базаре, купил три черных яйца столетней выдержки, говорят, они на вкус вроде французского камамбера, приценивался к сверчкам, ими торгуют возле рынка, впервые увидел это уютное существо живым, чуть не купил золотистого ужа — вот смеху было бы в Париже — одним словом, сил уже нет. И пленка кончилась.
Изнемогая, плюхнулся за круглый столик возле ихней забегаловки, вроде почище, заказал пиво. Милая китаяночка принесла мне две банки, стакан. Я развернул «Стрелец», новый, недавно только родившийся журнал, и стал читать, посасывая пиво. Смеркается. Зажглись первые рекламы.
И вдруг — «Вы русский?»
Из-за прилавка глядит на меня некто совсем не китайской внешности.
— Я интересуюсь, вы русский?
— Русский. А вы?
— Я? Я — одессит.
Ничего себе, в самом центре Гонконга, в Коулуне, между базаром и главной Натан-род, сидит себе за прилавком одессит и торгует китайскими вещами.
— И давно вы из Одессы?
— Вас это интересует? Вы сакэ пьете?
— Пью.
Он вышел из-за прилавка, низкорослый крепыш, лет шестидесяти, седоватый, загорелый, в вылинявшей маечке с китайским иероглифом.
— Червей наших, я думаю, вы не того? — он улыбнулся, ставя на столик поднос с двумя чашечками сакэ, — Я принесу рису.
Он принес мисочку риса и присел.
— Так вас интересует, когда я из Одессы? Могу сказать точно. Вчера было ровно сорок лет.
Я напрягся. Ну да, сегодня 11 апреля, вчера было десятое. А десятого апреля 1944 года наши войска вступили в Одессу.
— Ха-ха, — рассмеялся я. — Выходит, я ваш освободитель. Именно завтра, 12 апреля, мой батальон вступил на вашу священную землю.
Одессит поднял брови.
— Вы называете это освобождением? При румынах знаете, как мы жили? А вы пришли и сразу всех таких, как я, — в Красную Армию.
— Вам сколько было?
— Восемнадцать. Неполных девятнадцать. Кстати, меня зовут Николай, а вас? Ну, так что, отметим годовщину?
Мы глотнули тепленького сакэ.
— Может, по такому случаю, водяры? Я могу мигом.
Как приятен был его акцент, нет, не акцент, одесситы обижаются, южная напевность.
— Так сбегать?
— Нет, нет, не надо... А в общем, смешно.
— Таки смешно. А вы сами с откуда?
— Вообше-то из Киева. А сейчас из Парижа.
— Тю... Париж. Есть такой городок. Припоминаю.
— Вы там бывали?
— Он меня спрашивает, бывал ли. Если б не было Парижа...
И дальше я услышал историю, которая повторила то, что случилось бы и со мной, окажись я в День Победы в Берлине.
Николая взяли в армию. Я хорошо помню этих здоровых ребят, которых сгоняли, стригли, во что-то драное-предраное переодевали и превращали вроде как в солдат. Так вот, взяли его в армию и протопал он в ней, сначала рядовым необученным, а потом водителем, от Черного своего моря сначала до Днестра, потом до Вислы и закончил свой боевой путь на Одере, не доходя Рейхстага.
— Видел его издалека, а вблизи нет. Не дотянул. Началась пьянка. Всеобщая пьянка. Как вы тогда в Одессе, помните?
Помнил ли я. Я неделю не мог собрать своих саперов. То ли я их, то ли они меня, но обнаружили мы друг друга только на пятый или шестой день.
— Так та ваша пьянка это детские игрушки. Нашли все-таки друг друга. А мы... Был у нас такой старший лейтенант, Браиловский по фамилии. Ничего дядька, меня не обижал. Я его на виллисе возил. Естественно, бухарик. Ну вот и надрались мы все тогда. Девятого мая только начали. Где доставали, не помню уже, но доставали. Пили, пили, пили, в воздух стреляли, а потом вдруг мой старший лейтенант и говорит: «Знаешь что, давай мотнем в Париж! Километров туда не больше тысячи, за три дня справимся, вернемся, начальство только опохмеляться начнет». И мы рванули в Париж... Об обернуться в три дня, куда там. Карты нет, языка нет, дороги разбомблены, набиты беженцами. Бекицер, на третий день мы только добрались. Усталые, кирные, в каждой дыре подзаправлялись, но доехали. Ну, а дальше... Дальше что? Нет, сказал я своему Браиловскому, имел я в виду Одессу-маму. Остаюсь здесь.
— А Браиловский?
— Парень он был хороший, оставайся, говорит, раз охота. Я б тоже остался, да у меня все же подразделение. А тебе что? Одессит! А одессит есть одессит. Скажу, что в аварию попали. Придумаю какой-нибудь гос-питалишко, которого и на свете-то нет... Ну, вот так и расстались...
Дальнейшее более или менее обычное. Работал сначала грузчиком. Потом где-то в Гавре нанялся матросом на товарнягу. Стал морячком. Объездил все, что возможно, все моря и океаны. В 75-м прибило его к Гонконгу, влюбился в китаянку, женился, родил двоих пацанов.
— Ну и какие они у тебя? Русские или китайцы?
— А наполовину. Один глаз косой, — он пальцем растянул глаз, — другой, как у нас с вами. Но зовут по-русски. Андрей и Павел. Одному семь, другому восемь. Но по-русски ни бум-бум, времени нету...
Он подозвал жену, ту самую, которая мне подавала. Миниатюрная, значительно моложе его. По настоянию мужа выпила с нами чашечку сакэ.
Мы посидели еше с полчасика, к пяти мне надо было уже в отель.
Мне интересно было, как ему удалось сохранить язык, русских-то здесь, вероятно, негусто.
— Негусто. Из местных знаю только одного. Бывший белогвардеец. Торгует всяким старьем, подсвечниками, допотопными открытками... Ничего живет... А так иногда морячки появляются. Пить особенно не пьют. Всегда по пять-шесть человек. Один хотел, вроде бы, остаться. Зацапали...
— Ну, а как на будущее смотришь? Под коммунистами?
— А-а, еще тринадцать лет. Много воды утечет. Может, война будет, все смешает, а может ... Доживем, переживем, драпать отсюда не собираюсь. Вот в Париж бы съездил, это да... На недельку-другую. Погудеть. Где-нибудь на Монпарнасе. На месте еще?
— Да вроде не сдвинулся. Мы обменялись адресами и распрощались. Даже обнялись.
— Книжечку не забудьте прислать, — сказал он на прощанье.
Но, увы, адрес его я потерял. А может, он первый напишет? Но вряд ли...
Возвращаясь в гостиницу, я думал о том, что окажись я в Берлине 9 мая 1945, я бы так же, как и он со своим лейтенантом, рванул бы в Париж. Это уж точно.

• Сорок лет со дня освобождения Одессы

• Произведения Виктора Некрасова о Великой Отечественной войне