Статьи о Викторе Некрасове и его творчестве
Лазарь Лазарев
Лазарев Лазарь Ильич (настоящее имя — Лазарь Ильич Шиндель; 27 января 1924, Харьков — 30 января 2010, Москва) — литературный критик и литературовед. Кандидат филологических наук (1954), доцент (1987). Заслуженный работник культуры РСФСР (1977).
Участник Великой Отечественной войны, командир разведроты, лейтенант.
Награждён орденами Отечественной войны I и II ст., медалями.
Окончил Ленинградское высшее военно-морское училище (1942), филологический факультет МГУ (1950) и аспирантуру при нём (1954).
Печатался с 1950 г.
Член Союза журналистов с 1959 г., Союза писателей СССР с 1960 г.
Работал в «Литературной газете» (1955—1961).
C 1961 г. — в журнале «Вопросы литературы», с 1992 г. до конца своих дней — его главный редактор.
Был женат на Надежде Мировой.
Критика:
Драматургия К. Симонова. М., 1952;
Поэзия военного поколения. М., 1966;
Военная проза Константина Симонова. М., 1974;
Это наша судьба: Заметки о литературе, посвященной Великой Отечественной войне. М., 1978;
Василь Быков: Очерк творчества. М., 1979 (на англ. яз. — 1987);
Константин Симонов. — М., 1985;
То, что запомнилось. — М., 1990;
Шестой этаж, или Перебирая наши даты. — М., 1999;
Записки пожилого человека. Книга воспоминаний. — М., 2005.
Живым не верится, что живы... (Заметки о литературе, посвященной Великой Отечественной войне). — М., 2007.
Другие произведения:
Липовые аллеи [пародии]. М., 1966 (в соавторстве с Ст. Рассадиным и Бен. Сарновым, переизд. 2008).
Виктор Некрасов писал о своем друге:
«Л. Лазарев — один из лучших, серьезнейших советских критиков. Я его давно знаю и все, им написанное, всегда читаю с большим интересом. Умный, честный, пишет не о пустяках, а о том, что действительно задевает его».
Первый бой
О рассказах В. Некрасова, посвященных военной теме
У человека необстрелянного могут быть самые превратные представления о первом бое, в котором он участвует.
Мне кажется, что я магнит,
что я притягиваю мины.
В этих правдивых строках Семена Гудзенко — преувеличенный, но понятный страх новичка, которому еще только предстоит стать солдатом.
В начальных кадрах «Баллады о солдате» танк с собачьей юркостью преследует героя, но догнать, как ни старается не может. Критикам этот эпизод показался неправдоподобным, он и в самом деле напоминает жуткий, полуфантастическии сон. Не все дело в том, что на экране поединок с танком выглядит так, как он виделся молодому пехотинцу, которому впервые пришлось отбивать танковую атаку.
Герою нового рассказа Виктора Некрасова
«Вторая ночь» («Новый мир», № 5, I960) вскоре после того как он попал на фронт, пришлось впервые идти в разведку. «Ленька не мог вспомнить потом, сколько времени они проползли — час, два, а может, и всю ночь. Не мог вспомнить, в о чем он думал тогда, и было ли ему страшно. Полз и все — капитан впереди, он сзади. Сердце только сильно стучало, и он все боялся, что капитан услышит и выругает его потом, и поэтому сдерживал зачем-то дыхание — может, меньше стучать будет, но сердце все стучало и стучало и в груди, и в голове, и в руках, и в ногах — везде...»
Очень трудно в первом сражении: страшно погибнуть (это чувство особенно сильно, потому что еще не умеешь отличать подлинную опасность от кажущейся), страшно не выполнить свой долг и, наконец, страшно показать, что тебе страшно. И только поздний опыт, когда уже становишься, как говорится, бывалым солдатом, позволяет более или менее точно восстановить то, что происходило на самом деле.
Описать первый бой, эту внутреннюю скованность, лихорадочную смену чувств и мыслей, — не просто. Но В. Некрасова, когда он в последних своих рассказах неизменно изображает новичка, в первый раз оказавшегося под огнем, привлекает не только трудность задачи — хотя вполне естественно, что художник невольно обращается к такому материалу действительности, к таким ситуациям, которые дают ему возможность в полной мере и с лучшей стороны проявить свой талант (ведь психологический анализ едва ли не самая сильная сторона дарования В. Некрасова). Все-таки суть не в этом, не в чисто художественной задаче. Другое послужило творческим стимулом для писателя.
Нельзя лучше проверить подлинность моральных ценностей, за которые сражается воин, идейный и нравственный потенциал воспитавшего его общества, чем последовав за солдатом, когда он впервые поднимается в атаку и остается один на один со смертью. Если солдат защищает свое и правое дело, если он явился на линию огня с настоящим идейным и нравственным багажом, — он выдержит это суровое из суровых испытаний: его не сломит страх, он не озвереет от ужаса и крови, не потеряет человеческий облик. Если солдат не знает, во имя чего ему приходится воевать, если его обманом послали под пули, тогда происходит то, о чем рассказал Ремарк в своем романе «На Западном фронте беп перемен»: «Они должны были бы помочь нам, восемнадцатилетним, войти, в пору зрелости, в мир труда, долга, культуры и прогресса, стать посредниками между нами и нашим будущим... Признавая их авторитет, мы мысленно связывали с этим понятием знание жизни и дальновидность. Но как только мы увидели первого убитого, это убеждение развеялось в прах... Первый же артиллерийский обстрел раскрыл перед нами наше заблуждение, и под этим огнем рухнуло то мировоззрение, которое они нам прививали».
Вторая мировая война была не менее жестокой и кровопролитной, чем первая. Но советские люди знали, за что воевали, и поэтому никакие ужасы не могли сломить их. Этим людям, ненавидящим кровопролитие, глубоко мирным и по образу мыслей, и по привычкам, но верным своему гражданскому и солдатскому долгу, по-настоящему сильным духом, — этим людям посвятил свои рассказы В. Некрасов,
Как всегда, В. Некрасова интересуют будни войны — небольшие операции, которые в сводках Совинформбюро назывались «боями местного значения», по существу, героическая солдатская работа. Пожалуй, никто так много, как В. Некрасов, не писал о том, что война — это не только атаки и отражение вражеских контратак, но и бесконечное рытье траншей, ночные броски и переходы, утомительные дни формирования — с рассвета до ночи изучение материальной части, строевая подготовка, ползанье по-пластунски.
Как всегда, герои В. Некрасова — простые ребята, ничем особенно не выделяющиеся. Правда, у лейтенанта Ильина, героя рассказа
«Судак» («Москва», № 2, 1958), чересчур уж штатская повадка: форма на нем сидит смешно, нескладно, и неловкость он испытывает от того, что солдаты перед ним вытягиваются, и гранату не может бросить как следует. Впрочем, мало ли было людей, так и не привыкших за годы войны к особому укладу армейской жизни, с облегчением сменивших в 1945 году военную форму на привычный штатский костюм, но честно выполнивших свой долг? Нет, лейтенант Ильин — фигура, часто встречавшаяся на фронте. А уж Ленька Богорад — восемнадцатилетний солдат, о которых в армии добродушно-покровительственно шутили: «Годен, не обучен», — этот милый, сохранивший детскую непосредственность паренек с веселым открытым лицом наверняка хорошо знаком многим.
Все это так. Но чем дальше читаешь рассказы В. Некрасова, тем яснее, что изображаемый им как будто бы частный случай — ну, конечно же, не просто история штурма высоты 103.2. Здесь раскрываются важные закономерности нашей жизни: прежде всего героика будней. А обыкновенные, ничем не примечательные ребята незаметно для читателя (в этом особенность манеры В. Некрасова: ему не свойственна какая-либо искусственная драматизация) вырастают в настоящих героев.
Героизм — не врожденное бесстрашие, не просто рекорд физической выносливостн. Героизм — категория нравственная. Подвиг совершает лишь тот, кто идейно и морально подготовлен к благородному самоотречению. И эта нравственная высота советского человека — самое главное в духовном облике героев В. Некрасова.
Случилось, что первая боевая операция, которую поручили лейтенанту Ильину, — крепкий орешек. После получения приказа обстановка усложнилась, и даже опытному офицеру здесь нелегко было бы найти верное решение. Для Ильина все осложнялось еще тем, что комбат мечтал при первом же удобном случае избавиться от этого офицера с неисправимо штатскими привычками. Провести бесполезную операцию, чтобы не вызвать гнев комбата, — в конце концов приказ есть приказ? Или, рискуя, действовать самостоятельно, и, если не помешает непредвиденное обстоятельство (а сколько на войне таких «если»), добиться успеха? Как быть? «Самое трудное на фронте, — пишет В. Некрасов, — принять решение, иными словами, взять на себя ответственность за все последующие события, за то, что люди, судьба которых в твоих руках, если даже и погибнут, то погибнут, выполняя задачу, в правильности которой ты, вo всяком случае ты, абсолютно уверен. Да, это и есть самое трудное на войне — принять решение, а приняв, твердо выполнять».
Мы иногда говорим о человеке: «С ним я бы пошел в разведку», — определяя так высшую степень верности: значит, человек этот не бросит тебя, как бы трудно и страшно ни было, значит, как и ты выполнит свой долг. «С этим парнем можно идти в разведку», — так судят о человеке и некоторые герои литературы «потерянного поколения». Но у лейтенанта Ильина мера ответственности другая, куда более высокая и гуманная: не только за друга, с которым вместе лежал под пулями, — а, как писал А. Твардовский:
Нынче мы в ответе
за Россию, за народ
И за все на свете.
Это чувство личной ответственности за то, что происходит рядом и за много километров от тебя, о чем узнаешь только из газет, и есть та черта советского характера, что была воспитана нашей партией.
Это чувство ответственности выражается в рассказе «Вторая ночь» и в том, что Ленька Богорад не дрогнул, когда ему в первой разведке пришлось один на один, без оружия, схватиться с немцем, потому что он не забыл «повешенных немцами партизан, пять человек, и среди них девушка, совсем молоденькая девушка, лет семнадцати-восемнадцатя, не больше». Это чувство выражается и в том, что его, не очень разбиравшегося в тонкостях этики и политики, покоробило от шуточек, с которыми капитан Орлик рассматривал фотографии задушенного Ленькой немца. В самом обычном пареньке, воспитанном новым обществом, жило это чувство личной ответственности «за все на свете» — за исход войны и за то, чтобы в самых жестоких сражениях мы не захмелели от крови, не утратили человечности.
Писать сейчас о войне трудно: очень велика опасность повториться. В. Некрасову, вероятно, особенно трудно. Он автор выдержавшей испытание временем книги «В окопах Сталинграда». Он должен соперничать с самим собой. Но настоящее искусство и рождается только когда трудно. Новые рассказы В. Некрасова имеют полное право находиться под однии переплетом с повестью «В окопах Сталинграда»: они дополняют и расширяют картину войны, нарисованную в этой повести. Здесь свою роль сыграло и то обстоятельство, что за годы, отделяющие повесть «В окопах Сталинграда» от последних рассказов В. Некрасова, напечатано немало хороших книг о подвиге советского народа в дни войны. И, быть может, рассказы Виктора Некрасова, о которых мы пишем, в свою очередь будут одной из причин появления в будущем новых хороших книг о войне. Ведь литературный процесс — это цепная реакция, хорошие книги рождают хорошие.
Л. ЛАЗАРЕВ
Виктор Некрасов «На всю оставшуюся жизнь» Лазаря Лазарева (Об окопной правде и прочем)»
Лазарь Лазарев «Ангел справедливости всегда опаздывает… (О Викторе Некрасове — его судьбе и книгах)»
Лазарь Лазарев «Правда выше всего»
Лазарев Лазарь «Послесловие к рассказу Виктора Некрасова «Король в Нью-Йорке» (2003)
Лазарь Лазарев «Из огня...»
Лазарь Лазарев «Как неоперабельный осколок»
Лазарь Лазарев «Не за экзотикой...»